Шрифт:
– Гриш, - как можно спокойнее произнесла она. – Ты когда-нибудь пробовал склеить разбитую чашку или тарелку?
Он тупо смотрел на неё пустым взглядом.
– Пойми, даже если ты попытаешься склеить – останутся трещины. И такая вещь долго не прослужит. Так же и с нашим браком. Я не смогу тебе этого простить. И забыть тоже не смогу. Так, как раньше, уже не будет. Не получится.
Гриша тяжело вздохнул.
– Значит, всё? – всё ещё с затаённой надеждой спросил он.
Дина пожала плечами.
– Ты сам всё понимаешь… Гриш, просто приди в ЗАГС со мной, подпишем бумаги - и всё. Давай договоримся, когда тебе удобно. Потому что они не смогли тебя разыскать, а трубку ты не брал, когда я звонила тебе два раза.
– Я тебе позвоню, - уклончиво ответил он.
Не говоря больше ни слова, бывший супруг поднялся и направился к двери. Ушёл, не прощаясь.
Когда за Гришей закрылась дверь, Дина устало закрыла глаза и откинулась на спинку кресла. Сердце предательски сжалось.
«А может…» - такое робкое и хрупкое снова мелькнуло в мыслях. Но она усилием воли тут отмела их.
Нет, не может. Точка.
Глава 12
– Амелия, - ужаснулся Марк.
– У тебя крылья почернели...
Девушка, вскинув подбородок, с вызовом взглянула на него, сжав кулачки в бессильной злобе.
– Как же я ненавижу таких мужчин! Бесхребетное ничтожество! Ни порядочности, ни гордости. Нагадил в душу, а теперь приходит и говорит, что ещё не поздно всё исправить! А как исправить измену?!
Симпатичный демон с удивлением и даже с восхищением посмотрел на неё. Впервые он мог наблюдать как злится ангел. Но сам отчего-то злости не испытывал. Как бывший ловелас он мог понять Григория. Не понятно только, как можно быть глупым настолько, чтобы так спалиться перед женой, которая тебя содержала.
“Какая же она красивая в гневе...” - подумал Марк, украдкой любуясь девушкой.
Вдруг подумалось о том, что, если бы они встретились до того рокового дня, сумел бы он пройти мимо неё, не дрогнуло бы его сердце, не остановило бы положение в обществе, мнение родителей? Могли ли они быть счастливы в этом Земном царстве?
На эти вопросы у него не было ответов. Одно он понимал точно: прежнего Марка больше нет. Что-то сломалось в нём, где-то глубоко внутри. Будто треснула запекшаяся чёрная корка на его чёрством и равнодушном сердце и ему открылась удивительная красота, которую невозможно увидеть глазом - её можно только ощутить. Сердцем. Вместе с ней пришла щемящая, сладостная и трепетная нежность, неведомая ранее. Ему не хотелось больше брать от мира всё. Напротив, хотелось что-то подарить. Что-то оставить миру на память о себе... Но слишком поздно.
Амелию же терзали совершенно противоположные мысли. Она думала о том, как она вообще могла так долго прожить на земле, не снимая розовых очков, не видя черноты предательства, обид, горя? Весь мир представлялся ей красочным, добрым, светлым. Наверное, именно поэтому первая в её жизни неудача сломила её и погубила.
...Взглянув на часы, Диана собрала со стола документы, сложила их аккуратной стопкой и, взяв ключи и телефон вышла из кабинета. За ней последовали задумчивый демон с абсолютно белыми волосами и грустный ангел с черными крыльями.
Уже смеркалось, когда Диана, забрав Люсю с её цыплятами, припарковала мерседес у своего двора. Детвора тут же шумной толпой высыпала из машины и устроила жуткий переполох во дворе. Люся вместе с Диной подхватила пакеты с продуктами и вещами и поспешила вслед за ними, пока не успели ничего сломать, разбить и не покалечились сами.
Дина, оставив свою часть пакетов у калитки, хотела было пройти к двери гаража, чтобы отпереть его и поставить машину, как заметила торчащий из почтового ящика белый уголок конверта. Остановившись, она вытащила конверт и вскрыла его.
Ходатайство об извещении супруга о расторжении брака в судебном порядке.
Так вот зачем он приходил сегодня. Гришка специально скрывался, чтобы избежать развода в ЗАГСе потому, что сам уже подал заявление в суд. Конечно же, с претензией на раздел имущества. Понятно, что ничего ему не светит - все документы Диана привыкла держать в порядке и законы знала достаточно хорошо. Да и сам он был далеко не глуп. Просто тянул время, в надежде на то, что удастся как-нибудь примириться, и, если всё же не выйдет, нагадить напоследок.