— Есть ещё что-то? — спросила я просто потому, что возникла неловкая пауза.

— Нет. Всё относительно спокойно.

Ещё пара секунд глаза в глаза, и он уходит. Мне остаётся только вздыхать и надеяться на то, что Ифор меня поймёт или хотя бы примет.

— Ты любишь его?

Прямо дежавю какое-то. Не так давно Милон задал мне точно такой же вопрос. И тогда я ответила не сомневаясь. А почему я вдруг сейчас сомневаюсь? Да ни на секунду.

— Да, — резче, чем стоило, ответила я.

— Тогда спрошу вновь. Зачем? Богиня давала тебе удивительный шанс, а ты пожалела нас, — поджал он губы, но взгляда не отвёл. И я не могла. Как можно, когда от моего ответа зависит не вся жизнь, но её часть?

— Променять своё личное счастье на ваши жизни? А если посмотреть немного глобальнее, то на судьбу целой страны? И как бы я жила после этого? Не знаю, как вы, но для меня такое неприемлемо. И да, я прекрасно понимаю отведённую мне роль. Насколько богиня была права, покажет время. Но вы нужны живыми. Если вас не станет, в стране начнутся распри и борьба за власть. Да, самых сильных и весомых личностей, которые могли претендовать на трон, мы казнили. Но это вовсе не значит, что не найдётся других желающих.

— Это всё ерунда. Вам достаточно показать метку Богини, и вы станете основательницей новой королевской династии. Никто против воли Богини не пойдёт. А вы смогли бы выйти за любимого.

— Ну если так смотреть, то да, — выдохнула я.

— Богиня дала вам идеальную возможность повернуть события в свою пользу. И при короне остаться, и от неугодных мужей избавиться, и за любимого замуж выйти. И у вас даже были бы все законные основания оставить лишь одного мужа, ведь по трём другим вы были бы вдовой. В вашем мире же так? Муж всего один?

— Да, в моём так. Но это не значит, что нет исключений. И я не пойму, чего вы добиваетесь? Чтобы я пожалела о том, чего не сделала? О том, что не дала вам с Милоном погибнуть? Не дождётесь. Я не смогла бы спокойно жить, зная, что виновна в ваших смертях. Не такая я.

— Вы лично вынесли смертные приговоры, по вашему приказу казни были… — он не сказал изуверскими, но предполагал это. — И после этого вы переживаете за нашу смерть?

И такой скепсис у него на лице был. Прямо на лбу написано: «Женщина, где логика?»

— Сравнили, — всплеснула я руками, даже поднялась от эмоций. — Они были преступниками. Они ради своего собственного обогащения довели страну до упадка, многие люди потеряли средства к существованию и умерли. Кстати, с вашего недосмотра…

— То есть, если следовать вашей логике, мы с братом такие же преступники. Мы всё это допустили, мы не пресекли их деятельность.

— Да.

— Тогда ещё раз спрошу. Зачем?

— Да что ж такое-то? — вопросила я, ни к кому не обращаясь, просто не в силах объяснить ему.

— Просто скажите, что у нас есть шанс, — прохрипел с другого конца кровати Милон, — что вы сможете принять нас, несмотря на всё это. Не сейчас, но когда-нибудь.

Я же вновь схватила стакан и поднесла уже ему.

— Тебе нельзя говорить. Пей.

Он закашлялся, но выпил всё, даже ещё попросил.

— Так что? — попытался он улыбнуться. Вышло не очень, но попытка засчитана.

— Это мы обсудим позже, когда вы выздоровеете, — ушла от ответа я.

— Значит, шанс есть. Спасибо. Мы будем стараться, — последнее он произнёс в зевке и фактически на грани яви со сном. Мне оставалось лишь вздохнуть, положить его свесившуюся руку на кровать, поправить одеяло и оставить больного отдыхать. А когда я поднялась, встретилась взглядом с внимательно за мной наблюдающим Фростом.

— Ну что?

— Брат вам нравится.

— Не больше вас, — не стала я давать прямой ответ, ведь и сама с ним не определилась. Слишком мало времени прошло с тех пор, как мы стали разговаривать относительно нормально, пусть и по делу постоянно.

— Я вас не понимаю, — прозвучало как капитуляция.

— И не надо. Просто примите как есть. А пока спите и выздоравливайте. А о наших дальнейших отношениях мы поговорим потом.

Какое-то время мы просто молчали, а потом он действительно уснул. А я наконец-то занялась делами, но у меня это плохо выходило. Поэтому пришлось всё-таки уйти в кабинет, куда можно пригласить нашу новоиспечённую парочку.

На следующий день Низак полностью вывел яд из тела Милона и разрешил Фросту вставать, но придерживаться определённого питания. Последнее я взяла на себя. Конечно, он сразу же отправился в кабинет. Выгнала я его отдыхать только сильно после обеда, предварительно накормив.

— Вы так и будете теперь заставлять нас есть? — спросил Фрост.

— Не вас, а только тебя. Милон ест нормально. А вот ты постоянно пропускаешь обед. Так что да, если понадобится, буду приходить к тебе каждый обед и портить аппетит своим присутствием.