– Не болтай, - досадливо оборвал его Шварцман, - знаешь много, но куда меньше меня. Не будешь дергаться и язык распускать - ничего тебе не сделается. Пока я на своем месте, само собой. Вообще сходи-ка к психиатру на досуге, а то заладил прямо с первого же дня - расстрел, ликвидация… Ладно, дальше.

Олег пожал плечами.

– Вам виднее, Павел Семенович. Схожу. Да, о Хранителях. Чего я не понимаю, так это их действий в данный момент. Не знаю, три сотни лет они готовились или больше, но в таких открытых действиях у них просто нет необходимости. Все, что они сейчас делают гласно, они могли бы сделать и тайно, как раньше. Единственное объяснение я вижу только в духе вашей легенды про Избранных Огнем. Надоело ждать, захотелось власти и поклонения, вот и решили прямо сейчас стать правителями. И уж их кольями и ухватами точно не побьешь. Их и танки-то не берут, если я правильно понял.

– Правильно понял, - согласился Шварцман.
– И не только танки. "Красный снег"… слышал?… их тоже не берет, они демонстрировали. Они утверждают, что на их машинах можно прогуляться через звезду класса "голубой гигант" и даже не вспотеть. Этого я не видел, но вполне верю. Дальше.

Олег подавил порыв своей нижней челюсти мягко опуститься на грудь и продолжил:

– В то же время они, как мне кажется, неплохие ребята. Вежливые, аккуратные, скорее советуют, чем приказывают, хотя и могут при необходимости ломать через колено. Я, правда, общался в основном с одним и тем же Хранителем, но пару раз появлялись и другие. В общем, у меня не сложилось впечатление, что всеобщее преклонение и обожание - это то, что им нужно. Поэтому их мотивы я категорически не понимаю. Вот, в общем и все, что я могу сказать на их счет.

Олег остановился и выжидательно посмотрел на Шварцмана. Сейчас мы выясним, пан или пропал, пронеслось у него в голове. Жаль пропадать по такой славной погоде. Вот если бы дождь шел или снег валил… Когда там солдату умирать легче? Нет, точно надо к психиатру, прав наш обожаемый Пал Семеныч, как всегда…

Шварцман долго молчал, терзая в руках какую-то соломинку. Соломинка стойко сопротивлялась, но в конце концов измочалилась и порвалась. Шварцман с каким-то ожесточением продолжал рвать ее на части, наконец, изорвал в труху и раздраженно бросил на землю. Потом, как бы спохватившись, сунул руки в карманы, и посмотрел на Олега. Теперь в его глазах читался еще и интерес.

– Да, парень, не ошибся я в тебе тогда… в первый раз, ох, не ошибся, - казалось, он был доволен собственной проницательностью.
– Помнишь, тебе кастетом по кумполу попало? Вижу, помнишь, кто такое забудет! Так вот, тебе тогда крупно повезло, что жив остался. Ты был нам холодненьким больше нужен. В пропагандистских целях, сам понимаешь. Да не смотри ты на меня так, - расхохотался он.
– Жив ведь? Жив. При должности. Девочки на тебя стаями вешаются. Да и стоишь ты побольше, чем раньше, к тебе уже серьезно присматриваются… отдельные господа, думают, как бы от меня переманить. Еще никто не подходил со странными разговорами? Ничего, подойдут, и очень скоро. Стоило ради этого по башке получить? Молчи, по глазам вижу, что стоило, пусть ты в этом даже себе не признаешься.

Шварцман снова нахмурился.

– В общем, Олежка, башка у тебя варит, хвалю, да и мелочи ты в картинки складываешь очень неплохо. Читал я твои отчеты. При других обстоятельствах ты бы у меня сейчас отделом в сыске заведовал. Это тебе не паршивенький замминистра по кирпичам! Но сейчас пока незачем тебе в эти игры соваться. Скажи-ка мне вот что. Представь, что ты сейчас Народный Председатель. Вся власть у тебя. Что бы ты делать стал, а?

Олегу стало весело. Похоже, что таки пан. Опять пан. Везунчик же ты, дружок, ох и везунчик. По закону подлости, конечно, рано или поздно за свое везение огребу по полной программе, но пока продолжим держать тигра за хвост. Значит, сочинение на тему "Если бы я стал Народным Председателем"? Ну, ладно…

– Ну, начал бы я с того, что послал нафиг сказки про Путь Справедливости, - небрежно бросил он. Интересно, что скажет на это столп нашего общественного строя? Столп почему-то молчал, и Олег волей-неволей продолжил.
– Эта дурацкая идеология сейчас только мешает. Нет, оно да, Великая Революция и все такое, но времена меняются. И капитализм сейчас не тот, и мы другие, - он помолчал, собираясь с мыслями.
– Значит, первое, что бы я сделал - это отменил бы Путь Справедливости. Не сразу, конечно, твердолобых хватает, но постепенно, лет за десять-пятнадцать, все бы свыклись. Тем временем начал бы эксперименты - так бы это назвали - с применением в экономике элементов капитализма. Ну, придумали бы что-нибудь поблагозвучнее…

– Свободу слова бы ввел, свободу совести, - как бы про себя пробормотал Шварцман.

– Обижаете, Павел Семенович, - хмыкнул Олег.
– Какая там свобода слова! Это нам еще долго не потребуется. Люди привыкли жить, как укажут. Если их враз на свободу отпустить, с ума ведь сойдут. Нет, без этого вполне бы пережили. Впрочем, видимость этого дела создать полезно. Скажем, либеральная независимая газетка, где печатались бы разгромные статьи по любому поводу. Что-нибудь типа "Новостей народных избранников" или "Листка народного писателя" вполне можно на эту роль задействовать. Они бы печатали, мы бы не реагировали. И пар бы выходил, и нам неприятностей меньше. Но это так, мишура, - внезапно Олег зло лягнул пяткой ни в чем не повинную скамейку.
– Павел Семенович, вы на полном серьезе спрашиваете, что бы я стал делать? Это при Хранителях-то? Сейчас фантазировать можно сколько угодно, но при них я бы делал то, что надо им. А чего им захочется… Так что все это пустые фантазии. Не Народным Председателем я бы стал при них, а марионеткой. Совсем как нынешний…

– Ох, и наглец же ты, парень, - меланхолично заметил Шварцман.
– Замашки у тебя вполне… Треморова это положение вполне устраивает, а тебя, значит, нет?

– Поймите меня правильно, Павел Семенович, - откликнулся Олег.
– Я ничего не имею против Хранителей лично. Тот парень, что со мной работает, мне даже нравится - умный, деликатный, всегда на отвлеченные темы потрепаться может. Но не в личных симпатиях дело. Нельзя строить государственную власть на такой основе. Люди теряют инициативу, полагаясь на то, что им укажут сверху. Они теряют любые моральные принципы, поскольку рядом стоит мудрый Хранитель, который лучше знает, что правильно, и при случае навяжет свою точку зрения. Наконец, люди теряют смысл жизни, поскольку от них ничего больше не зависит - придет дядя-Хранитель и скажет, что надо делать. Бред. Свинарник, в котором ты сидишь и ждешь, зарежут тебя на сало или же повяжут ленточку на шею и отвезут на выставку. Нет, не пошел бы я в Народные Председатели…