– Да я ж не пью, - Михась попытался оказать слабую попытку сопротивления.
– А тут водка…

– А кто пьет?
– удивился Васян.
– Я, что ли, пью? Тут на триста грамм пива стопарь водяры, разве ж это питье? Рыжий, скажи ему!

Рыжий опять молча пожал плечами и сделал богатырский глоток из пододвинутой к нему кружки. Михась растерянно посмотрел на него, потом на Васяна.

– Давай, давай, не тяни!
– ухмыльнулся тот ему.
– За встречу!

Михась осторожно попробовал смесь, в которую превратилось пиво. Вкус водки почти не чувствовался.

– Давай, давай, не трусь!
– подбодрил его Васян.
– Мужик ты или нет?

Михась считал себя мужиком. Он решительно припал к источнику живительной влаги и мужественно одолел половину. Внезапно голова у него закружилась и стала легкой-легкой, как детский шарик. Васян подтолкнул ему тарелку с закуской, и Михась принялся жевать жесткую и безвкусную воблу. Мир вокруг окрасился в радужные тона, шум толпы слился в приятный успокаивающий гул, и даже отвратные запахи куда-то делись.

– О це дило!
– одобрил его Васян.
– Я, как тебя увидел, сразу понял - ты мужик ничего, не то, что все эти шибко умные очкарики. Ты кем, говоришь, работаешь? Да ты пей, не стесняйся.

Польщенный Михась стал путано объяснять Васяну с Рыжим, который так и не проронил ни звука, что работает он системным контролером, по-простому - сисконом, в институте, обеспечивает тупым пользователям почту… ну, электронную почту, не обычную, а которую между машинами по проводам передают… и следит, чтобы они не слишком-то уродовали свои терминалы пролитым кофе. Чувствуя молчаливый интерес собеседников, особенно Рыжего, он попытался рассказать анекдот про сына программиста и музыку в борделе, но запутался и пожаловался на свое начальство, которое ни хрена в машинах не понимает, а подчиненных давит. А машина у них классная, бэ-ка ноль ноль тринадцать, восемьсот килогерц, пятьсот сорок кило памяти, тридцать портов под терминалы да два под внешние каналы, каждый на триста бод, да если бы он мог всем этим богатством свободно распоряжаться, а то пользаки совсем на голову сели…

Михась смутно помнил, что происходило в продолжение следующих двух часов. У него отложились в памяти надвигающаяся усатая харя и Васян, который с остервенелым лицом отбрасывает его куда-то вбок и с размаху бьет в харю кастетом так, что она сразу заливается кровью. Затем он помнил, как на улице, опираясь одновременно на Васяна и на бревенчатую стенку бара, блюет в сточную канаву, а земля волнами ходит у него под ногами. Последним запечатлелось в памяти испуганное лицо жены в дверном проеме.

Если бы Совет собрался вживую, то сейчас царила бы напряженная тишина.

– Не понимаю, - наконец устало вздыхает Суоко. В память Робина заложены образы настоящих тел Хранителей, а потому в каштановых волосах Ведущей пробивается ранняя, не по возрасту, седина.
– Все идет вкривь и вкось. Еще немного, и я начну верить в невезение. Ну не может так происходить в жизни, не может… Ни статсоциология, ни здравый смысл не объясняют, почему все допустимые отклонения сейчас накапливаются однонаправлено. Мы идем на грани фола, еще чуть-чуть, и все рухнет.

Тяжелое молчание.

– Кто бы говорил про невезение, - угрюмо усмехается мужчина средних лет с орлиным носом и черными бровями вразлет.
– Когда мы корректируем развитие общества, субъекты нашего давления тоже все на него списывают. Мы все втихомолку воображаем себя богами-небожителями, призванными спасти мир, мечтаем вывести общество на тропу благоденствия процветания. И где наши мечты?

– На что ты намекаешь, Скайтер?

– Намекаю?
– удивляется горбоносый.
– По-моему, я выразился вполне четко. С чего вы взяли, что мы - единственная тайная организация такого рода? Почему вы думаете, что не может быть еще одной такой же? Или не одной? Это между нулем и единицей качественная разница, а между остальными натуральными числами таких различий нет.

– Обсуждалось уже пару месяцев назад, - Меновану лет тридцать на вид. Даже в естественном облике он красавец из тех, что нравятся женщинам.
– Ты тогда в свои квантовые переходы закопался, так что, видимо, не в курсе. Просчитывалась вероятность того, что мы сами находимся под внешним влиянием. Вероятность ненулевая, но настолько мала, что практически этот вариант рассматривать незачем.

– Но ненулевая ведь? Менован, да ведь сам поинмаешь, что статпсихология не может давать точных результатов применительно к малым группам людей…

– Мне известны ограничения. Да, психомасса в граничных условия теоремы ниточек оговорена немалая. Но мы использовали не ее. Есть другие теоремы, дающие точные модели поведения малых сообществ.

– Что за теоремы?
– невысокая девушка с задорно вздернутым носиком выбрала свою позицию неподалеку от красавца-парня.
– Я таких не помню.

– Неудивительно, Стелла, - задумчиво отвечает Суоко.
– Мы вообще мало что помним. Базы Робина содержат огромный объем знаний, но мало кто продвигается дальше общей теории. Мы привыкли к тому, что наши вмешательства ограничиваются стандартным социумом, так что просто игнорируем все остальное. Деградация, как обязательно пробухтел бы Джао по этому поводу…