— Ах-ха-ха-ха-ха! — Рассмеялся здоровяк, — признаю! Уел! Точно, мальчишка тут — я! Герцог, — он обратился к Денису, — что же ты молчишь? Представь нас? Я просил тебя привести подмогу, но и представить не мог, что твой человек окажется так прыток и остер на язык!

— Это граф Орловский, — немного растерянно проговорил Денис, — Игнат Орловский. Он очень выручил мой дом. Пришел на помощь, когда Фоминым угрожала опасность. Я очень уважаю его и дорожу его дружбой, Ольгерд.

— Понял, — он кивнул, — буду с мальчишкой полегче.

— И прошу, не недооценивай его, — Поднял глаза герцог.

— Нет-нет, Денис, — отмахнулся я, — пусть недооценивает. Тем проще мне будет устроить господину Ольгерду «сюрприз», если он отпустит очередную неудачную шутку.

Здоровяк снова рассмеялся, утер слезы и проговорил:

— Мне нравится этот парень! Отличная сталь звучит, как музыка, если по ней ударить! — Скандинав отпихнул от себя девушку, легонько шлепнул ее пятерней по попе, как бы подгоняя, при этом приговорил, — давай, сладкая, топай. Я займусь тобой в другой раз.

Девушка недовольно покосилась на Ольгерда, но отошла. По звуку ее шагов, я понял, что на девушке все же была одежда — туфельки.

— Давайте к делу, Ольгерд, — я зашагал вверх по лестнице. Денис последовал за мной, — меня очень интересует один вопрос.

— Какой же? — Скандинав упер руки в боки, широко улыбнулся.

— Какого черта вы устраиваете облаву сегодня? Без предупреждения.

Когда мы переместились в большую гостевую комнату, Ольгерд развалился на диване. Он был так велик, что в одиночку занимал все пространство на нем. Денис и я сели на тот, что стоял напротив. Нас с гигантом разделял большой деревянный стол, усеянный объедками и пустой посудой.

Ольгерд отыскал в одном из блюд что-то съестное, критически осмотрел это и отправил в рот. Денис закатил глаза.

— Потому что, — сказал скандинав уже другим, изменившимся голосом, — я тороплюсь. Эта сука скоро смоется. Они хитра и умна. Пусть сейчас мы смогли загнать ее в ловушку, но я и мои люди неделю ходили вокруг да около, чтобы Абрамова потеряла бдительность. Да Валентин, — он выпрямился, — мой шпион, чуть ли не гопак вокруг нее выплясывал. Сегодня важный день. Сегодня я поймаю эту заразу.

Я нахмурился и заглянул в маленькие глаза Ольгерда, горящие голубизной на его широком угловатом лице. Он очень изменился, как только мы остались наедине. Там, снаружи, в холле Аква де роса, здоровяк выглядел жизнерадостным простофилей. Здесь же, он был угрюм и излучал опасность.

— Ты мог бы сказать нам заранее, — возразил Денис, — мы шли лишь поговорить, а не выполнять оперативную работу.

— Время разговаривать прошло, — набычился Ольгерд, — пора действовать. И твой друг нам поможет, — гигант посмотрел на меня тяжелым взглядом.

— Друг не сдвинется с места, — холодно проговорил я, — пока не узнает подробностей, о которых, между прочим, не знает даже герцог Фомин.

— Господин граф, — надул ноздри здоровяк, — пожалуй, вам стоит знать, когда со мной стоит шутить, а когда лучше не надо.

— Я серьезен, как никогда, — я не отводил взгляда от Ольгерда. Он же выдержал его и смотрел внимательно и угрожающе.

Мне не нравился этот мужик, от слова совсем. И как герцог Фомин умудрился связаться с ним? Я думаю, что встреться мы с Ольгердом при других обстоятельствах, оказались бы по разные стороны баррикад, но я должен узнать, что с Венерой. И потому придется с ним работать. Я не могу оставить девушку. Однако если и работать с таким человеком, как Ольгерд, то на своих условиях.

— Знаешь, парень, — выдохнул гигант, — я бы хотел рассказать тебе одну историю. Историю обо мне и моем отце.

Я нахмурился, хотел было встать, но Денис остановил меня. Посмотрел с немой просьбой. Проклятье. Да что ж их такое связывает, если герцог фомин терпит дерзости от этого здоровяка?

— Только быстрее, — бросил я.

Ольгерд недовольно засопел, но смолчал. Повременив немного, повел историю:

— Однажды, когда я был маленьким, — начал Ольгерд, — отец, князь Йохан, подарил мне волчонка. Отец велел мне воспитывать его и заботиться. Волчонка звали Буран, потому как он был белым как снег, — он говорил это зловещим тоном, не отрывая от меня взгляда. Я же смотрел в ответ, — мы с Бураном стали не разлей вода. Делили вместе пищу, кров и очаг. А через год отец приказал мне убить Бурана, чтобы доказать свою силу, волю и решимость. Тогда он сказал, что так нужно нашему дому, дому Вираксисов.

Я молчал и смотрел на здоровяка исподлобья.

— И я не согласился. Отказался сделать это, — продолжил Ольгерд, — а отец сказал мне тогда, что если я хочу не подчиниться, то должен убить его. Убить отца. В гневе, я, десятилетний мальчишка, напал на собственного родителя. Батя сломал мне кисть и несколько ребер, — улыбнулся Ольгерд, — а потом сказал, что сделал это по праву сильного. Я не подчинился его праву сильного, и он наказал меня за это.

— Мда, — я хмыкнул, — это самая завуалированная угроза, что я получал.