Все четверо разом свалились на землю, приникли жадно к прохладной воде. Вскоре они уже дрыхли, плотно прижавшись друг к другу, под чистым звездным лунным небом, не опасаясь ни хищников, ни проклятых – первобытные звериные инстинкты самосохранения никогда не дремали.

Когда первые лучи солнца ласково коснулись безмятежных лиц чужаков с Земли, они резко подскочили на ноги, взъяренные нахальством летающих насекомых-кровососов, искусавших все тело. Они тучами зароились вокруг людей, противно жужжа. Еханну же разбудили проклятья друзей, нескончаемыми потоками сыпавшиеся на местных богов, Готрель и всех его обитателей.

Она лениво открыла глаза и вдруг почувствовала что-то неладное, а когда осторожно шевельнулась, ощутила чей-то жалящий укус около соска у левого бедра. Крыса озверела от подобного посягательства на свою персону, резко вскочила на лапы и увидела того, кто укусил ее. Огромная – трехметровая – черная змея, свернувшаяся клубком возле нее, когда крыса спала, зашипела, обнажив свою страшную пасть, раскрыла большой ядовитый зуб и тупо кинулась на серого грызуна, вероятно, не сообразив, что эта крыса очень отличается размерами от обычной. Еханна взвизгнула от бешеной ярости, отпрянула чуть в сторону и моментально перегрызла гадине шею. И даже когда черная тварь издохла, она продолжала яростно фырчать, кусать змею за бездвижное тело, а глаза сверкали молниями, хвост нервно елозил по земле, шерсть стояла дыбом.

Люди завороженно и удивленно наблюдали за этой картиной, позабыв о докучливых кровососах и лишь машинально отмахиваясь от них, пока Наташа не подошла к крысе и не положила заботливо ладонь на ее голову. Еханна от хозяйской ласки как-то сразу сникла, успокоилась, села на задние лапы.

Один взял на руки змею, внимательнейшим образом изучил ее, вертя тяжелое тело и так, и эдак, рассматривая со всех сторон. Вороненая кожа ядовитой гадины поблескивала на солнце.

– Хорошенькая, красивая тварь, – в общем ни к кому не обращаясь, проговорил Один. – Никогда таких не видел, – и начал ловко снимать с нее кожу.

– Ты зачем это делаешь? – не понимающе спросил Дмитрий.

– Мы, по-твоему, с кожей будем жрать змею? – ответил он вопросом на вопрос.

Не удосуживаясь развести костер, они перекусили мясом гадины в сыром виде, затем с наслаждением окунулись в тихую гладь кристально-чистого озерца, с берега которого прогнали вчера тигров, привели себя в порядок и окончательно смахивая с себя остатки сонного дурмана, помчались дальше, оставив далеко позади рои кровососущих насекомых.

Вчерашний изнуряющий бег дал о себе знать незамедлительно: все суставы и мышцы с трудом повиновались, каждое движение отзывалось ноющей болью в них.

Еханна вприпрыжку бежала позади хозяев. Поначалу она с удовольствием хватала и прожевывала трактовую живность, ничуть не замедляя этим скорости бега, но затем стала чувствовать к ней возрастающее отвращение, поэтому последнее, что поймала – крупный сочный богомол – выплюнула. На нее накатили вялость, слабость, а через некоторое время начали одолевать усталость, головокружение, тошнота и апатия. Еханна, не смотря на такое ухудшающееся состояние, продолжала упорно следовать за хозяевами, однако уже и спотыкаться и падать на ровном месте стала чаще, из груди вырывалось хриплое, надсадное дыхание, перед глазами медленно размножались радужные круги. Крыса тщетно пыталась понять своим нехилым для крыс умом, что с ней такое происходит, почему ей с каждой минутой становиться все хуже и хуже, почему язык немеет, а изо рта вываливается густая тягучая, словно желе или кисель, слюна и, относимая инерцией назад, прилипает к шерсти на груди и на лапах.

В конце концов, споткнувшись в очередной раз, Еханна упала на брюхо и серьезно ослабевшая сила воли уже не смогла поднять больное тело. Она видела сквозь радужную, застилающую зрение, пелену как быстро удаляются на восток ее горячо любимые хозяева, не обращающие внимания на то, что творится у них позади. Крыса не хотела оставаться одна и, собрав остатки мужества и сил, приподняв голову над землей, жалобно и громко завизжала на грани срыва, а затем умолкла, отчаянно цепляясь за угасающее сознание. Люди удалились на приличное расстояние, но все же они услышали зовущий крик-плач, тут же остановились, словно на невидимую стену наткнулись, а когда до их сознания дошло, кто отчаянно позвал, они разом бросились в сторону зова.

– Что с тобой, милая? – ласково спросила Пантера, опускаясь на колени перед крысой и беря ее безвольную голову в свои ладони. – Она сознание потеряла! – казалось, подобное очень удивило девушку. – Но разве бессмертные могут терять сознание?!

Один зря слова изливать не стал – он наклонился перед Еханной, крякнув от натуги, взял аккуратно ее на руки, при этом голова, лапы, длинный хвост свесились к земле.

– Ну и тяжелая же ты, зеленоглазая подруга! – и отправился в чащу.

Его опередили друзья – Наташа шла впереди в поисках воды, Волк отгибал ветви деревьев, мешавших идти, проламывал спешно дорогу в кустах и папоротниках. Все это он делал совершенно молча и угрюмо. Одину приходилось не только нести заботливо драгоценную ношу, но и умудряться смотреть под ноги, дабы ненароком не споткнуться.

Пантера вывела их к неширокой речушке, Один аккуратно положил на мягкую траву Еханну. Наташа быстро осмотрела тело крысы и нашла причину необъяснимого состояния оной. Один из ее сосков разбух и почернел, тонкий же укус начал нагнаиваться. И Наталья вспомнила все – и то, как Еханна еще рано утром, обнаружив под собой черную змею, разъяренно зарычала, и то, как остервенело загрызла эту тварь, и то, как даже после ее гибели долго фырчала, порыкивала, кидалась на мертвую гадину и кусала ее. Причиной ярости явился ядовитый укус, а теперь крыса страдала от жестокой, нестерпимой боли. Но что же это за яд такой, что даже организм бессмертного не может с ним эффективно бороться? Ведь в Гилее их всех не раз кусали различные ядовитые змеи, пауки и скорпионы, однако они быстро и успешно справлялись с интоксикацией без применения какого-либо антидота или сыворотки, собственными силами.