Они дали взять себя в кольцо, зная, что в любой момент сумеют уйти даже от двух с половиной сотен разномастных преследователей. В основном войско состояло уже из знакомых по предыдущим битвам бойцов. Среди них были гинеиды, смарагды, бромиды, наемники (Наташа узрела старую знакомую – девушку варварской наружности, которая участвовала в мести кентавра Сирико за своего отца Калимнулу, и уцелела в том бою лишь потому, что Пантера не захотела убивать глупую варварку), мертвецы, а также камнецы, роты.

В черту круга вошло некое низкое коренастое создание, целиком скрытое в изумрудного цвета, слегка светящемся, балахоне, скрывающем его сущность. И почти сразу же бойцы как по команде замолчали и замерли, словно изваяния. Вероятно, на великую битву пришел сам лесной бог и царь Бэрайя-маг, живая легенда и создатель проклятого войска. Лестно для собственного самолюбия, если наводящий на всех ужас маг соизволил присутствовать самолично. Наверняка, он мало кого удостаивал столь высокой чести, а сегодня решил лицезреть тех, кто дерзко и беспощадно давал ему отпор целую седмицу и заодно, в конечном счете, уничтожить разом всех четверых. Однако путники не чувствовали от Бэрайи, если это, конечно, Бэрайя, никакой угрозы или опасности, совсем ничего, что немного сбивало с толку.

Они мерили друг друга глазами (опять же, если у карлика были глаза), словно пытаясь выяснить, кто хозяин в Змеином лесу. В конце концов, коротышка отвернулся и побрел назад, остановился возле ротов, вновь повернулся темным провалом лица к путникам и застыл. В воздухе осязаемо повисло ожидание и нетерпение проклятых. Что-то произойдет вот-вот – либо всем скопом атакуют, либо будут по одиночке выходить из кольца и, вероятно, колдун станет помогать своей волшбой. Хотя… кто этих магов знает!

Всего лишь одно движение Бэрайи – взмах изумрудного рукава в сторону Вестников, которые тут же насторожились – и четверо ротов выковыляли из общего отряда, держа на изготовке двусторонне заточенные мечи. Путники улыбнулись, совсем расслабились. Розовокостные скелеты шустро ударили столь же розовыми двуручниками, но бойцы рассыпались по разным сторонам, ухватились за кисти из-за спины и несколько раз ударили об землю, захватив мечи.

Еще один взмах рукавом и на арену вышли четверо смарагдов с копьями – с подобными наконечниками только внутренности извлекать, цепляя их шипами, что отходили от граней. Однако и они не являлись серьезными противниками для путников, привыкших с ними сражаться чуть ли не каждый день, а то и несколько раз на дню, и побеждать. Зеленая нечисть не успела даже взметнуть «руки» для удара, как розовые лезвия с быстротой молнии опустились на кости. Копья шлепнулись о землю, смарагды подкосились в коленных суставах и повалились следом – сплочение скелетов с оружием делало их крайне уязвимыми.

Следующими на очереди оказались бромиды, затем – гинеиды, также не сумевшие воспользоваться своим мастерством, но теперь в руках землян покоились секиры, отобранные у гинеид. После вышли более или менее сохранившиеся мертвецы, на них даже одежда уцелела, в руках сжаты боевые топоры. Только пользоваться ими после смерти они явно не умели… А потому и лежали сейчас искромсанные.

С камнецами сразиться задача оказалась несколько труднее, чем со всеми остальными бойцами. Не так-то просто разрушить ходячую глыбу оживленного гранита весом, наверное, с полтонны, высотой в два метра, с неким чудовищно искаженным подобием рук, ног, пальцев на них и головой, словно камнерез вздумал создать точную копию человека, но по каким-то причинам остановил свою начатую работу. Нет ни глаз, ни ушей, ни рта, но зато пальцы цепко держат внушительных размеров булаву с коническими шипами на ударной ее части. Металл, из которого создано оружие, по цвету и блеску напоминает свинец. Такой штуковиной влегкую можно раздробить черепушку не то что человеку, а и какому-нибудь динозавру вроде тираннозавра-рекса, то бишь королевского. Пожалуй, качественным недостатком этих каменных воинов являлась неуклюжесть да медлительность.

– Вот же черт! – выругалась Наталья, испробовав гинеидскую секиру на камнеце (лишь искры разлетелись в разные стороны и мелкая каменная крошка) и едва успев откатиться назад от удара булавой (а удар получился быстрым!).

– Совсем плохо, – мрачно отозвался Зверь, испробовав весь свой оружейный арсенал впустую – лазерные лучи, удары ногами, руками и секирой. – Никакого эффекта!

Наемники и мертвецы тихонько злорадствовали, предвкушая гибель путников, Бэрайя по-прежнему оставался загадочным и непостижимым, никакие эмоции не просачивались сквозь изумрудную ткань балахона, словно он и не живым был – бесчувственной машиной, роботом, нечисть и вовсе не умела что-либо чувствовать, ощущать, думать, в конечном счете.

Камнецы неуклонно надвигались скалами на чужаков, неосознанно поигрывая своими металлическими игрушками, способными превратить живое тело в кровавый фарш. Вестники раз за разом наносили стремительные удары, не добиваясь никаких результатов. Секиры превратились в груду металлолома. Путники, то отступая, то атакуя молниеносно, усиленно пытались найти выход из создавшейся ситуации, слабые места в ожившем граните – и терпели неудачи.

– У меня есть безумная идея, – подал голос Один, отступая от медлительной громады.

– И какая же? – без всякого любопытства поинтересовалась кошка, не спуская глаз со своего камнеца.

– Нужно попробовать всем вместе опрокинуть хотя бы одного каменного дебила.

– Ага, и он, конечно же, будет лежать смирно и ждать, пока мы придумаем, как его уничтожить, а остальные постоят в сторонке, тупо наблюдая сие действо!? – съязвила Наташа.

– Зачем же? – удивился Один явной несообразительности подруги боевой. – Просто в этом положении завладеть его булавой, например, скопом вырвав оружие или секирами разрубить пальцы.