– Я тоже их слышал, - качнул головой Гилэстэл. – Три благородных полководца – Угрин Таэрон, Фирил Миддэй и Мисала Бримен – объединили свои армии и очистили северные горы от урукхайских племен, оттеснив их на холодные пустоши.

– Не были они полководцами, - рассмеялся Агнар. – И благородными тоже. Эти сказки для архивных буквоедов. У благородных эльфов в те времена не было столь коротких имен. Отец рассказывал мне настоящую историю. Эти трое были кондотьерами, обычными наемниками. Им дали денег из королевской казны на наем вольных вояк и отправили покорять эти горы. Маверранумская армия была здесь бессильна, а методы этой троицы оказались более действенны. Дисциплина и правила обосновались тут много позже, чем закон силы и добычи.

Гилэстэл, в чьей библиотеке имелся оригинал летописи истинных событий, изложенных со всеми подробностями, изобразил недоверчивое удивление.

– Вы меня разыгрываете?

– Ничуть. Что означало слово «фарн» на языке живших тут племен, знаете?

– М… Нет.

– «Часть добычи», «доля». Так что Мидфарн, Таэрофарн и Бримфарн – всего лишь три части добычи Таэрона, Миддэя и Бримена! Смешно, не правда ли? А гербы! Где еще в мире вы найдете на гербе гадящего барсука?

– Простите? – хохотнув, не сдержался Астид, заворожено внимающий рассказчику. – Вы говорите о гербе Мидфарна? В «Геральдическом томе» есть описание этого герба, я сам читал. Барсук, символизирующий трудолюбие и бережливость, с киркой в лапах, на фоне золотой горы, символизирующей богатство горных недр. Нормальный работящий зверь.

– Официальная версия такова, - кивнул со смешком Агнар.
– Предание же гласит, что однажды голодный Миддэй, охотясь на барсука, догнал его у самой норы. Опасаясь, что ужин скроется, Фирил швырнул в него свое оружие. Но то была не кирка, а чекан, переломивший барсуку хребет. Когда Миддэй схватил зверя, тот, прежде чем сдохнуть, обделался ему на руки. Уж как в этой куче оказался золотой самородок, лучше рассказал бы сам барсук. Миддэй был не дурак, раскопал нору, и наткнулся на жилу. Так что источником его богатства стало барсучье… хм… Когда позже его спросили, что изобразить на гербе новоявленного дворянина, он так и сказал: «Гадящего золотом барсука». Но, сами понимаете, цензура.

Астид едва сдержал хохот, а Гилэстэл сжал переносицу, попутно смахивая выступившие от беззвучного смеха слезы.

– Вот этого, признаюсь, не знал. Боюсь спросить, что на самом деле означает росомаха на гербе Бримфарна?

– Только то, чем она и является, - притушив улыбку, ответил Агнар. – Ярость и жадность. Как и владелец этого герба. Этот зверь - предостережение, что территория занята.

– Ваш герб выглядит самым понятным, - бросив взгляд на трепыхающийся над головой стяг, сказал Астид. – У него тоже есть история, или это просто символы?

– Угрин Таэрон пал в бою, сраженный ударом урукхайского топора. Его принесли домой на залитом кровью щите. Дворянский титул получил его старший сын, избравший гербом щит, обагренный кровью отца, и отражающий удар вражеского топора. Серебряную гору добавили много позже, когда обнаружили на землях Таэрофарна олово и серебро.

– Благодарю за познавательный экскурс в историю, - улыбнулся Гилэстэл. – Я получил истинное наслаждение от нашей беседы. И от мастерства ваших солдат.

Строевая подготовка завершалась. По лагерю распространялся запах дыма и еды. Командиры выстроили свои сотни и по очереди подходили к военачальнику с докладами об окончании тренировки. Выслушав их и отпустив солдат на отдых, Агнар обернулся к Гилэстэлу.

– Кстати, что касается индивидуальной подготовки… На сегодняшней тризне будут показательные бои, в которых все желающие могут принять участие. Ручаюсь, вам понравится.

Глаза Астида при этих словах возбужденно блеснули.

По обычаю Таэрофарна тела павших воинов кремировали. За пределами лагеря на выгоревшей площадке с пепельными пятнами сложили погребальный костер. Агнар сам поднес факел к груде дров, на которой лежало тело Туве. Воины ударами мечей о щиты почтили помять товарища.

– Разве это всё, чем мы можем проводить Туве Эрскена, нашего брата и одного из лучших воинов Таэрофарна? – крикнул Агнар, когда грохот утих.

– Нет! – раздался крик сотен голосов.

– Он бился достойно, отдав свою кровь и жизнь! Так вернем ему хотя бы пролитую кровь, если не можем вернуть жизнь!

– Да! – взревели ряды.

Агнар приглашающе махнул ладонями, и из строя торопливо вышли два десятка ратников с мечами. По знаку военачальника поединки начались. Как только кто-то из поединщиков получал ранение – легкий порез или укол, он шел к полыхающему погребальному костру, чтобы несколькими каплями крови из полученной раны окропить его. А затем возвращался в строй.

Астид, глаза которого в первые минуты состязания загорелись интересом, разочарованно вздохнул и пробормотал: «Символическая показуха». Гилэстэл услышал.

– Терпение, Астид. Это пока лишь проводы. Солдаты подразделения прощаются с товарищем.

На площадке остался последний солдат. Он подошел к костру, сделал надрез на предплечье, стряхнул выступившую кровь в огонь и вернулся в строй. Агнар оглядел ратные ряды.

– Я объявляю состязание! Лучший из вас получит награду – тридцать серебряных монет и право занять место Туве в моем отборном отряде!