Я зажмурилась, откидывая голову ему на плечо, и ощутила слабые, почти невесомые поглаживания – шея, скулы, веки… Тревога потихоньку отпускала.

– Странно. По моим прикидкам, прошло около получаса, и всё это время я бегала по Мосту Поцелуев, пока не заметила потерянную душу и на автомате не пошла за ней к торговым рядам. Но мне казалось, что те прилавки – часть Торгового острова, – пробормотала я, воскрешая в памяти карту. – Нет, много можно списать на рассеянность, можно даже перепутать берег. Но незаметно для самой себя пройти насквозь через Ботанический сад и очутиться на рынке… Вряд ли я настолько отвлеклась.

– Вижу тут два варианта, – задумчиво протянул Йен. – Либо тебя отвлекли, либо переместили. И оба они мне не нравятся, потому что я ничего не заметил.

С закрытыми глазами мне мерещилось, что плеск воды слышался совсем рядом, будто бы у самых ног, а рынок, наоборот, остался где-то далеко-далеко. После пережитого беспокойства и бестолковой беготни тянуло в сон. Ветер почти стих, выглянуло солнце, уже ласковое, незлое, клонящееся к горизонту… А потом я вдруг услышала отчётливый мерный шорох – заплетающиеся мелкие шажки по песку – и хихиканье.

Близко.

Я распахнула глаза и резко выпрямилась, едва не зарядив Йену башкой в челюсть.

– Что случилось? – спросил он, неуловимо собираясь: его выдавала не мимика, а неявное чародейское свечение по кромке радужки, пока бледное, розоватое, как лепестки олеандра. – Приснилось что-то?

Поблизости никого не было – ну, кроме уток, но они занимались своими птичьими делами и на мой покой не покушались. И ещё вдали, метрах в двухстах от нас, у дамбы, по песку ходила девочка лет двенадцати с чёрным лабрадором на поводке, но хихикала явно не она.

Поколебавшись, я всё-таки рассказала Йену о своих странных глюках – и о голосе в поезде, и дробящейся на зыбкие отражения реальности, и о призрачных шагах. И затем добавила, уже сомневаясь:

– Знаешь, можно было бы и забить на всё это, мне ведь часто мерещится что-то, когда я случайно прикасаюсь к душам мёртвых… Но здесь никого нет. Город чистый, словно потерянные души из него веником вымели. Я только одну и встретила, и ту какую-то безобидную.

Йен сузил глаза; губы у него дрогнули в довольной ухмылке.

Похоже, додумался до чего-то, но мне пока говорить не хочет, пока не убедится до конца.

– Нет потерянных душ, говоришь… – пробормотал он. И скосил на меня взгляд: – Медиумы более чувствительны к миру, чем кто-либо иной, так что тебе стоит больше доверять своему чутью, солнышко, – он ласково взъерошил мне волосы, и я инстинктивно подалась за его большой тёплой ладонью. – Мосты Сен-Жюстена – уникальное явление, потому к их тайне и сложно подступиться: слишком много вариантов разгадки, не знаешь, за какой хвататься первым.

– Но сейчас ты определился? – предположила я, уже прекрасно зная ответ.

– Скажем так, я вспомнил об одной важной истине. – Улыбка Йена стала однобокой и какой-то зловещей; хотя я знала, что этот азарт хищника предназначается не мне, но всё равно на мгновение ощутила слабость жертвы, медленно загоняемой в ловушку, и голова слегка закружилась. – Не надо выбирать самые реалистичные объяснения. Потому что истиной, мой прелестный цветок, окажется самое простое и очевидное объяснение, каким бы невероятным оно не казалось на первый взгляд. Я примерно понимаю теперь, что с нами произошло, но осталось выяснить кое-какие дополнительные условия – и выманить, собственно, виновника. Ты со мной?

– Надо подумать, – протянула я с деланым сомнением. – Но если ни одна девчонка тебе ещё не отказывала, наверное, не стоит портить статистику?

До словесных перепалок Йен не опустился – он просто завалил меня на лавочку и целовал до тех пор, пока из будки на пляже заикающийся голос по громкой связи не напомнил робко, что развратные действия в общественных местах запрещены, близко к воде подходить опасно, а уток нельзя кормить хлебом.

– А так хотелось, – разочарованно протянул Йен, выпрямляясь и стягивая волосы в хвост. – Может, вернуться ночью? Как думаешь?

– Зачем? Утки будут уже спать, – невинно откликнулась я.

Он фыркнул, но снова нарушать общественный порядок не стал. И правильно – в конце концов, нам нужно было ещё довести расследование до конца, чтобы оставшееся время, отведённое Хорхе на работу, честно провести в блаженном безделье.

Оставшуюся половину дня мы угробили на то, чтобы пройти по каждому из десяти мостов Сен-Жюстена хотя бы раз. Ситуация с исчезновением повторилась ещё дважды: на Садовом мосту через Аржан и на Мосту Разлук через Стилу. К концу прогулки ноги, если честно, отваливались, несмотря на то, что тренировки я не забрасывала – по ощущениям, навернуть пришлось километров тридцать, а это существенно больше моей нормы. Когда солнце опустилось за гряду холмов на западе, мы обосновались в кафе с открытой верандой, расположенном аккурат между «Монреми» и Ботаническим садом, и заказали себе что-то там на гриле.