Сам факт существования писем ни для кого не стал бы сюрпризом, следовательно, угрозу представляло именно их содержание. Филлида тем не менее не считала, что эта угроза настолько серьезна — особенно по сравнению с убийством.

— Не понимаю, почему обязательно должен разразиться скандал, если я расскажу мистеру Кинстеру, что, именно разыскивая твои письма, случайно оказавшиеся в старой конторке, я очутилась в доме Горация.

— Потому что тогда он захочет узнать, почему я просто не попросила Горация об этом.

Филлида поморщилась. Она уже задавала этот вопрос, когда Мэри Энн обратилась к ней за помощью. И услышала тогда в ответ, что Гораций может взглянуть на письма, прежде чем отдать их, — и тогда он точно передаст их не Мэри Энн, а ее родителям.

— И, — продолжала Мэри Энн все более сдержанным тоном, — если мистер Кинстер хотя бы вполовину так умен, как ты говоришь, он поймет, почему я так хочу вернуть эти письма. Если он их найдет, то обязательно прочтет.

— Даже если и так, он не станет передавать их твоим родителям. Ну хорошо, а если я заставлю его пообещать, что он сразу же отдаст письма мне, не читая?

Мэри Энн вздохнула:

— Ты ему веришь?

Филлиде трудно было ответить на этот вопрос. Она, безусловно, доверяла Люциферу во всем, что было связано с поисками убийцы. Она доверяла бы ему и во множестве других вещей. Но может ли она доверить ему секрет Мэри Энн? Филлида все еще не знает, что же в этих чертовых письмах.

— Эти письма — ты описываешь там ваши свидания? Твои чувства и прочее в этом роде?

Мэри Энн кивнула, не разжимая губ. Она явно не собиралась больше ничего добавить.

Несколько поцелуев, воркование влюбленной парочки — что скандального могло быть в этом?

— Я убеждена, что даже если мистер Кинстер прочтет письма, они ни в коей мере не шокируют его. И в конце концов, он совершенно посторонний человек. Он уедет сразу же после того, как убийца Горация будет схвачен, и мы никогда его больше не увидим. У него нет никаких причин передавать письма, пусть и скандальные, твоим родителям.

— Но если ты расскажешь ему о письмах, ты же не станешь уточнять, что они скандальные?

— Ну конечно, нет! Я скажу ему, что это твои личные письма и ты не хочешь, чтобы их читал кто-либо еще.

Филлида подождала, потом осторожно спросила:

— Ну так что, могу я сказать ему?

Мэри Энн заколебалась:

— Я… Я хочу обсудить это с Робертом. — Она старательно избегала смотреть подруге в глаза. — Я не сказала ему, что письма пропали, и хочу знать, что он об этом думает.

О, Боже, как бы ей хотелось добавить Мэри Энн хоть толику своей решительности! Но бедняжка почти обезумела от беспокойства. Филлида вздохнула:

— Ну хорошо. Поговори с Робертом. Но пожалуйста, как можно скорее. — Она не стала продолжать вслух: «Иначе я не знаю, как долго смогу отбиваться от мистера Кинстера».

Филлида подняла глаза и обнаружила, что опасность гораздо ближе, чем она предполагала; сердце подпрыгнуло в груди и с трудом вернулось на место.

Люцифер стоял в пятнадцати футах от них, под аркой, ведущей в сад. Ветви белых роз склонялись над его головой, и их нежность подчеркивала его силу и скрытую мощь. Держа руки в карманах, он не сводил с девушек взгляда.

Изобразив безмятежную улыбку, Филлида поднялась и направилась к нему.

— Нас, кажется, поймали. Неужели они позволили вам сбежать?

Люцифер подождал, пока она подойдет поближе.

— Я сбежал, чтобы проверить, как мои лошади.

Он посмотрел поверх ее плеча.

— Позвольте представить вам мою близкую подругу мисс Фартингейл, — поспешно проговорила Филлида.

Люцифер отвесил изысканный поклон. Мэри Энн присела в реверансе.

— Мне нужно возвращаться к матушке.

Он слегка отступил, и девушка проскользнула мимо. Бросив прощальный взгляд на Филлиду, она сказала:

— Я дам тебе знать сразу же, как смогу.

С этими словами Мэри Энн удалилась. Филлида подавила гримасу неудовольствия и из-под ресниц посмотрела на своего мучителя. Проводив взглядом эту молодую особу, Люцифер теперь смотрел только на Филлиду. Он внимательно изучал ее лицо, и девушке пришлось изобразить спокойствие и собранность. Подняв голову, она посмотрела ему прямо в глаза.

После некоторого колебания Люцифер приподнял одну бровь:

— А кстати, что с моими лошадьми? Похоже, никто не знает, где они.