Откуда мне было знать, что в этом доме кто-то читает?

Пыль покрывала половину книг в библиотеке, Дамиан никогда не задерживался в доме дольше часа, а Анджело Де Лука хранил в своем черепе больше ярости, чем разума. Ничто в этом доме не кричало: "Литература!".

— По твоим рукам бегут мурашки. — Он ни разу не поднял глаз от книги. Даже если бы он поднял, нас разделяло несколько футов.

По моим рукам пробежали посторонние мурашки. Они испугали меня, но я заставила себя их подавить.

— Не помню, чтобы я читала эту строчку в книге. — Я заняла место на диване напротив него, смирившись с его вторжением. Это не могло быть хуже, чем сидеть взаперти в комнате.

Он перевернул страницу, умудрившись придать движению мужественный вид.

— Они — физическое проявление твоего влечения ко мне. — Его тон не оставлял поводов для споров. Словно его слова были фактом, и если бы он осмелился возразить, то потерпел бы поражение.

Я поблагодарила маман за ее уроки самообладания. Без нее мой голос был бы гораздо менее ровным.

— Значит, мои мурашки, которых не существует, — бред, — являются физическим проявлением моего влечения к тебе, которого тоже не существует. — Тоже бред. — Я так понимаю, слухи о безумии, бушующем на территории Де Лука, правдивы.

Наконец-то он встретил мой взгляд.

— Это не слухи. Это факты.

Но он не выглядел сумасшедшим.

И как бы я ни пыталась убедить себя в обратном, в его словах была правда. Неважно, насколько неожиданными они были. Меня тянуло к нему. И, возможно, по коже бегали мурашки. Может быть.

Если он смог сделать что-то случайное, то и я смогу.

— Ты меня ненавидишь?

Его глаза вернулись к книге.

— Ненависть требует эмоций, а я не обладаю ни одной из них, когда речь идет о тебе.

— Волосы на твоих предплечьях поднялись. — Я проигнорировала вожделение, зародившееся в моем животе, когда его губы слегка наклонились вверх.

Казалось, мы играем друг с другом. Он мог бы притянуть меня к себе и прошептать на ухо: "Поиграй со мной, принцесса". Мое сердце билось так быстро.

Но вместо этого он выдавил из себя полуулыбку.

— Неужели?

— Это проявление твоего влечения ко мне.

— Возможно, — согласился он, и я не смогла сдержать того, что пронеслось между нами, — осознания того, что одна родственная душа узнала другую. — Это, конечно, неестественно.

Неужели он только что признал, что я его привлекаю?

Я затормозила свою реакцию. Потребовалось некоторое время, но я поняла, к чему он клонит, и проклинала себя за то, что не заметила этого раньше. Может, виной тому месяцы разЛука с классом?

— Ты действительно думаешь, что неврозы могут проявляться физически?

Никогда за миллион лет я не думала, что окажусь здесь, сидя в библиотеке босса Де Лука, и буду обсуждать Достоевского и отцеубийцу Фрейда с тайным сыном Анджело. Это не было перемирием. Это была литература, и каким-то образом, по крайней мере, сегодня, она преодолела пропасть между нами.

Он перевернул страницу.

— В этом больше смысла, чем в альтернативе.

— Не для меня. — Я подтянула ноги под бедра, облокотилась на подушку и позволила себе устроиться поудобнее, размышляя.

Фрейд написал эссе, в котором утверждал, что эпилепсия у Достоевского началась после смерти отца, как физическое проявление его вины за то, что он желал смерти отца, но меня это никогда не убеждало. Я ненавидела своего отца. Но я не могла представить, что желаю ему смерти. По крайней мере, не без провокаций. К тому же я не верила, что эмоции могут перерасти в физические болезни.

— Смерть должна быть крайним средством. — Лицемерно со стороны Витали, но от этого не менее верно. — А не какое-то банальное желание, которым можно разбрасываться. И мурашки по коже — твой пример эмоций, вызывающих физическую реакцию, — не так серьезны, как, например, эпилепсия.

Он поднял глаза от романа и впервые с тех пор, как я вошла, рассмотрел мои маленькие спальные шорты и атласную рубашку на бретельках. Его глаза потемнели, и я увидела, как подрагивает его адамово яблоко.

— Осталась бы ты, если бы я обвинил тебя в том, что у тебя развилось сердечное заболевание из-за влечения ко мне?

Я посмотрела на то место, где одеяло прижималось к его бедрам, потому что он был прав. По коже побежали мурашки. От холода, конечно.

— Это не было ситуацией "или-или". Ты не ограничивался мурашками и сердечно-сосудистыми заболеваниями.