Он неожиданно убрал мои выпавшие волосинки за ухо и внимательно потрогал сережку.

Когда мы собирались, Хани предложила придумать условные знаки, если случится плохое. Я должна была снять сережки, а она, наоборот, надеть. Так как мы притворялись служанками, то вместе с простыми зелено-серыми ханбоками также закрепили волосы на голове, больше открывая вид на уши.

— Лотосы? Неужели госпожу зовут Лянхуа или Хэхва? Вы… — Незнакомец не успел договорить, как его отвлекли легкие шаги в коридоре и звонкий женский голос, приближающейся к двери. Незнакомец вслушался, узнав человека и оценив риски одновременно, потащил меня за собой в секретный проём в стене.

— Не дергайся сильно, иначе ты увидишь настоящее зло. Она без промедления казнит тебя, — предупредил незнакомый мужчина перед тем, как закрыть ладонью рот.

«Пожалуйста, пусть он моет руки после туалета!» — совсем глупая в такой абсурдной ситуации вещь заполонила мысли.

— Где Сочжун снова гуляет? — недовольным голосом, жалуясь, произнесла черноволосая молодая незнакомка в роскошном темно-красном ханбоке с длинными, аккуратно накрашенными ногтями и многочисленными кольцами на тонких, длинных пальцах. Она зашла без разрешения, словно хозяйка комнаты. За ней следовала вторая девушка в более скромном бело-золотом ханбоке и серебряной шпилькой в пучке. — Впрочем, и неважно: все равно же придет к себе.

Элегантная и миниатюрная незнакомка села на роскошную, хочу отметить, кровать. Мне не удалось не то что отдышаться, но и рассмотреть место, куда я нырнула при первой возможности. А так, просторная комната выглядела по-царски: широкая кровать с балдахином, картины с цветными пейзажами, лакированные сундук, шкафчики, столики из красного дерева и длинный меч в ножнах, висящий над кроватью. Остальные предметы, как вазы, выглядели как оригинальные экспонаты из национального музея Кореи[1].

[1] Национальный музей Кореи — крупнейший исторический и культурный музей в Корее. Он находится в Сеуле, и его можно посетить бесплатно.

«Куда я вообще зашла, айщ?»

— Как там тот малец? — рассматривая острые, как у кошки, ногти, невзначай спросила незнакомка.

— Не переживайте, госпожа Мимо. Он в целости и сохранности, — отчиталась девушка. Она стояла к потайной стене спиной. Стояло ощущение, что она вежливо улыбалась, но лицо было трудно рассмотреть.

— Славно! А то будет жалко расстраивать господина Шу, таких игрушек трудно достать. Я верно говорю, шаманка Хёна?

— Всё верно, госпожа.

«Хёна? Это не про неё говорила Хани?»

Не заметив, я дотронулась до ладони мужчины. Он среагировал странно, глубоко дыхнув у уха. В потайной комнате не хватало места, да и даже воздуха, для одного, скорее приходясь кладовкой. Чтобы уместиться, незнакомец так усердно прижимал меня, что только страх попасться сдерживал волю ударить придурка.

— Хм… — Госпожа Мимо в ожидание настоящего хозяина комнаты нервно стучала черным когтем по лицу. — Хёна, а как там та тварь, Чахёб, поживает? — Снова рассматривая маникюр, с презрением спросила она.

— К сожалению, госпожа Мимо, наложница Лю здорова, и поговаривают, что она беременна во второй раз уже сыном.

— Что? Эта сучка снова беременна и ещё сыном? Когда только успела?

Шаманка ничего не ответила и поклоном извинилась за плохие новости. Госпожа Мимо резко встала и начала ходить по комнате туда-сюда, кусая большой палец.

— Это нечестно, что шлюха рожает по десять детей, а такие нормальные женщины, как я, раз, может, два в жизни. Чтоб её, тигр!

Мужчина за моей спиной пытался не засмеяться, что очень хорошо чувствовалось спиной. Я посмотрела на него с недовольным взглядом. Он всего лишь мило подмигнул и прекратил сокращать грудную клетку.

— Хёна, когда тварь забеременела?

— Судя по сроку, когда вы, госпожа Мимо, посещали родительский дом пару месяцев назад. Наложница Лю призналась о беременности пять-шесть дней назад, до этого она скрывала положение.

Госпожа Мимо остолбенела. Довольно быстро отойдя от шока, она с криком взялась за голову и кинула вазу в промежуток между шаманкой и стеной. Осколки полетели нещадно и поцарапали Хёну за щёку и шею, несмотря на попытки повернуть голову и защитить лицо.

— Господи! — заметив появившуюся кровь у шаманки, я невольно промычала в руку мужчины. Тот напрягся, когда у Хёны чуть дернулись уши, и она начала поднимать глаза в сторону проёма.

Незнакомец немедля закрыл мне глаза, не убирая ладонь со рта, и прижал ближе.

«Куда уж ближе, придурок? Я вообще смогу дышать?»

— Госпожа Мимо?.. — С первого вопроса Хёны мои ещё живые клетки стали сокращаться вдвое быстрее, но благо всё прошло удачно, когда шаманка произнесла следующее: — С вами всё в порядке? — Она повернулась к своей госпоже, проигнорировав своё кровотечение, запачкавшее уже некоторые места белого чжогори.