«Возможно, это всё влияние моей лучшей подруги Кёри из семьи Чон, которая только и щебечет как воробей о знатных сыновьях. Может быть, и частые свадебные торжества в последнее время, на которые мне приходилось ходить с отцом. Однако почему раньше, когда мне предлагали помолвки, и я видела много разных господ, моё сердце не желало любви? Если скажу вслух свои мысли отцу или братьям, то они не выдержат и упадут в обморок, в прямом смысле. В таком случае мне нужно поговорить с Миной».

Мина — служанка, а также моя молочная сестра. Когда не стало моей любимой матушки госпожи Хви Ёнха, госпожа Соня, работающая слугой в нашем доме очень маленькое время, стала заботиться обо мне как родная мать. Если бы не она и Мина, думаю, что мне было бы трудно говорить о своих трудностях, потому что мужчины этого дома часто не понимали женских проблем.

Я записала мысли в личную бонджа, сидя на шелковой кровати, пока никто не видел. Хотя за мной и не следили, меня в любом случае сильно опекали. Я пробежалась глазами по комнате.

«В прошлый раз он у меня лежал под кроватью, но сейчас мне нужно подыскать место понадежнее. Как говорил Сунь Цзы: «Знай врага и знай себя: тогда в тысяче битв не потерпишь поражения», — у меня пронеслось в мыслях.

Я искала новое секретное место и не хотела класть в прошлое по причине того, что не знала, как правильно прятать вещи. Во-первых, начало ведения бонджа являлась эта весна. Бончжой тайно называли дневники, что привезли из Мамгука, от наших они отличались цветными и мягкими как шерсть лошади обложками. Во-вторых, раньше у меня не было секретов от родных. Всё это смещалось и превратилось в одно большое условие: мои тайны — это только мои тайны. Разумеется, я рассказывала некоторые Мине и госпоже Соня, но находились и те, что исключительно не знал никто. Если о них кто-нибудь узнал, то мне стало бы глубоко стыдно.

Я пробежалась снова глазами по комнате: столик с зеркалом слева, окно справа, под ним стоял шкаф для вещей, и впереди окно с ещё одним столом, имевшем на себе цветы лилий и деревянную шкатулку, и заметила, что одна половица рядом с кроватью и столиком выпирала. Именно туда я и направилась. Подперев длинными, но ухоженными ногтями светлое дерево, увидела, что пространство идеально подходит под размеры.

«Мне повезло», — подумала я с улыбкой.

Положив синюю книгу с иероглифами «??» — что означало моё имя на мигукском— на обложке, по-быстрому закрыла тайник. Выпрямившись и поправив небесно-голубую чхиму и синюю, как ночное небо чогори с бледной корым, посмотрела в медную гладь своего отражения в зеркале. Хоть и составляло трудность четко увидеть свою внешность, но пухлые губы, особенно нижняя, длинный, но не толстый нос с родинкой выше кончика, овальное лицо и длинную заплетенную косу было легко распознавались.

«Нет времени медлить, иначе через пару часов, когда начнется время обеда, приедет отец, и у меня совсем не будет времени поговорить с Миной».

Поправив ещё раз свой ханбок, вздохнула и вышла из павильона во двор. Вышла на встречу любви с бьющимся от нетерпения сердцем.

***

Погода на улице располагала к себе: не душная, но и не пасмурная. Солнце светило со всех сторон, что казалось, что от него никуда не деться. Впрочем, я была и не против. Завернув за угол павильонов-хранилищ, где мало находилось слуг, медленно шагала по пустынному двору и чувствовала необычайно приятный прохладный ветерок.

«Как же приятно»

Ветер подул со спины и волосы челки с двух сторон по бокам лба развились в невесомости. Увидев это, остановилась, закрыла глаза и вздохнула.

— Насколько же мир прекрасен!

Открыв глаза, увидела, что на моё лицо близко смотрели шесть пар глаз. Мои братья.

— Что это вы делаете, оппы? — поинтересовалась у них.

— Смотрим на прекрасный цветок, — ответил средний, третий брат — Мин Гюбом, широко улыбаясь и скрестив руки за спиной, находясь с правой стороны.

Я покраснела.

— Даже с румянцем на лице наша младшая сестра напоминает фею, — произнес старший брат, Мин Джунён, взяв рукой свой подбородок.

— Совершенно согласен! — в этот раз добавил самый младший, пятый брат из них — Мин Нинхю.

В свою очередь второй брат, Бинсу, молча соглашался покачивания головой, а четвертый брат, Хёнты, просто улыбался.

Все мои старшие братья — впрочем, как я — родились от одной женщины, но все они так отличались друг от друга. Первый — Мин Джунён. Будущий наследник дома Мин, один из командиров михванского полка бойцов. Джунён обладал сильно выпирающими ушами, глазами с одним веком и пухлыми губами с уголками вверх. Второй — Бинсу работал ученым во дворце, но походил на несерьёзного человека, хотя являлся самым тихим и спокойным среди всех братьев. Он к дополнению имел привлекающее внимание черты во внешности: те же губы, как и у Джунёна, ямочки и острые глаза, что притягивали местных красавиц. Третий — Гюбом любил веселье и являлся художником. Часто можно было увидеть его в окружение дочерей янбанов, кисэн или других деятелей искусства. Внешность милого щеночка: большие глаза, широкий недлинный нос и немного пухлые губы, а также весёлый нрав и легкость в общение делали его известным в столице человеком. Четвёртый — Хёнтэ. Его трудно описать, так как с ним мы проводили времени мало. Однако только с Хёнтэ мы никогда не спорили и всегда находили темы для общения. Его глаза без век с иногда блестящими глазами, маленькое треугольное лицо и с известными ранее пухлыми губами, он иногда выглядел как бандит, но на деле работал учителем дэильского языка для господских детей. Последний и самый резвый среди моих братьев был Нинхю. Несмотря на странное имя, которое дал ему наш отец, генерал Мин Чхещик, оно наоборот, давало ему больше шансов показать свою уникальность. Каждый наш сосед, торговец, слуга, янбаны и дети хоть один раз, но испытали на себе так называемые его шалости: воровство хурмы, обстрел помидорами, водная атака и многое другое. В нашей стране — Михва — люди с островов Наквонгва обладали голубым цветом глаз, как лазурь моря. Наша мама как раз была родом оттуда, поэтому кто-нибудь, да и получил бы от неё это наследие. Именно Нинхю стал обладателем такого прекрасного оттенка глаз. Также у него было детское лицо и чуть припухлые губы.

Все мои братья также являлись эталоном красоты, так как были мускулистыми, из-за ежедневных тренировок отца, и высокие, что обычные лошади им не подходили, так как достигали только их поясов. Самый высокий — Бинсу, а наоборот, самый низкий Хёнтэ. Если бы можно было описать братьев по какому-нибудь из качеств, то Джунён — ответственность и раздражение, Бинсу — мудрость и лень, Гюбом — трудолюбие и себялюбие, Хёнтэ — чуткость и безынициативность, а Нинхю — искренность и упрямство.

Пока я думала, как мне быть, Гюбом прервал тишину:

— А куда ты идешь, милая Хваён?

— Я… я иду…

«Хваён будь осторожна в словах и скажи что-нибудь простое».

Вдох, выдох, и я собралась с силами и ответила братьям, которого во все уши желали услышать, куда мне надо.

— Я хотела бы пойти к няне и попросить её купить мне имбирь.

— Что? — внезапно громко произнес Бинсу. — С тобой всё в порядке, сестра? — сказав, подошел ко мне ближе второй брат. Он стоял до этого в центре, но на расстояние.

— Да, а что такое Бинсу-я?