«Неужели я где-то ошиблась?»

— Дело в том, что имбирь пьют тогда, когда чувствуют… тошноту. Тебе плохо, Хваён?

Братья от слов Бинсу были шокированы так, что глаза их сильно расширились и улыбки вмиг исчезли с их лиц. Второй брат подошел ко мне и, выпустив свою руку из длинного светлого рукава пхо[1], протянул ладонь и коснулся лба.

[1] Пхо (?) — длинная накидка, похожая на пальто

— Пока я не чувствую ничего такого, однако мне нужно снова попробовать…

Когда брат убрал ладонь со лба, я увидела, что он хочет померить пульс.

«Если он это сделает, то есть вероятность того, что моё сердце подскажет ему, что я волнуюсь», — быстро пронеслось в голове.

Бинсу успел взять мое запястье и перед тем как брат нащупал пульс, я по-быстрому схватила его руку в свои, посмотрела прямо в глаза и начала успокаивать:

— Оппа, не волнуйся! Имбирь мне нужен не как лекарство, а как ингредиент для моего любимого печенья. На днях я хочу посетить мою подругу Кёри, а для этого мне нужно какое-нибудь лакомство, — я завершила речь, улыбаясь.

Бинсу поморщился:

— Ты про ту девушку из семьи Чон?

— Да!

В этот момент Гюбом и Нинхю стали хихикать, а Джунён и Хёнтэ хитро улыбаться. После этого я посмотрела на Бинсу. Он за это время сделал лицо с презрением.

— Что-то случилось между тобой и Кёри? — Брат посмотрел на меня, и казалось, что он скоро заплачет. Другие оппы смеялись так, что животы чуть не лопнули.[2]

[2] Смеялись так, что животы чуть не лопнули (?? ??? ? ???) — очень смешно

Я опустила руки Бинсу.

— Почему вы смеетесь, оппы, я не понимаю. Это так обидно, что я ничего не знаю… — я сказала, сделав грустное лицо.

Братья перестали смеяться.

— О, Хваён… — начал четвёртый брат.

— Дело в том… — продолжил Гюбом.

Началась тишина, в которой братья переглядывались друг с другом, кроме Бинсу, смотрящего на свой пурпурно-небесный — цвет ученого во дворце — ханбок.

— Если вы не хотите мне говорить, тогда дайте мне пройти к госпоже Соня, — я грозно попросила.

Никто из братьев меня не остановил, когда я, обходя их, шла вперед к главному зданию.

«Это хорошо, что я ушла от них. Но это одновременно и больно, так как они до сих пор не делятся со мной всем, в отличие от меня».

Под прохладный ветер и жгучие солнце, проходя между деревянными павильонами с изогнутыми красными крышами и различными видами росписями под ними, я направлялась снова к своей цели — к женскому обществу.

***

Я пришла в пристройку главного здания, где чаще всего обитали слуги, в том числе Мина и её мама, но, к несчастью, их там не было. Ни на кухне, ни на улице и даже ни в конюшне.

«Где же они, когда я так в них нуждаюсь?»

Стоя рядом с конюшней, откуда пахло неприятно, но естественно, я слышала ржание лошадей.

«Может мне покормить Стрелу?»

Зайдя в конюшню, немного прошлась по полу с соломой справа. Пройдя пустое стойло — папино — и пять других — питомцев братьев, я нашла мою малютку, Стрелу. Моя личная лошадь, которую выращивала с детства, отличалась редким перламутровым цветом кожи, белой шевелюрой и голубыми, как дневное небо, глазами. Когда Стрела впервые появилась за порогом нашего двора, я сразу поняла, что это моя лошадь. Отец знал, как мне было плохо после похорон мамы, поэтому для некоторого успокоения души подарил лошадь из тех же южных островов, где она и выросла. К сожалению, меня не хотели учить верховой езде, потому что я являлась женщиной и могла легко пострадать, по мнению мужчин этого дома.

— Привет, дорогая! — сказала я, потрогав нос Стрелы.

Лошадь была рада меня видеть, так как дикому ржанию и ласкам не удосуживались неприятные ей люди. Как например, Нинхю, который пять лет назад, когда ему только исполнилось четырнадцать лет, решил покрасить Стрелу в черный. После этого шестой брат больше не подходил к лошади, так как она оставила ему прекрасный подарок на месяц, а именно укус на попе.

— Хочешь я тебя покормлю?

Лошадь радостно заржала в ответ.

— Тогда мне надо…

Я осмотрела стойло, выглянула из него и увидела на противоположной стороне конюшни ведро с выглядывающей сверху морковью. Подойдя ближе, подтвердила то, что это еда для лошадей. Чтобы никого из животных-друзей не обижать, я каждого покормила чем-нибудь: или морковью, или яблоком, или на крайний случай сеном. Моя Стрелка ела только овощи.

Подкармливая лошадь морковью, возможно, долгое время, я в конце проговорила шепотом:

— Ты же не будешь от меня ничего скрывать и выслушаешь, что я скажу, правда?