— Вы с Катей давно вместе? — спросила, сделав несколько глубоких вдохов. — Она не все мне рассказывала... Ничего не рассказывала, собственно. У нас сложные отношения уже много лет.

— Знаю, — кивнул Дмитрий. — Встречаемся не очень долго, но знакомы мы с Катей несколько лет. Она работает в моем клубе.

— В клубе? — удивилась женщина.

— Да. Она тренер по йоге. Не только по йоге, если точнее, но это ее основное направление работы, — объяснил Дима.

— Йога? — мать Кати даже плакать перестала от удивления. — Катя и йога? Никогда не думала, что это ее интересовало... — округлила глаза.

— А для меня стала открытием ее мечта быть журналисткой, — хмыкнул Дима. — Я совсем ее не знал. А как только начал узнавать... Раньше надо было. Не на том я сосредоточился, не уловил, с чем связаны проблемы Кати...

Вина просто душила. Даже руки в кулаки сжал. Вот почему он раньше, хотя бы год назад, не обратил внимание на Катерину? А сейчас? Вот вчера почему не расшифровал ее задумчивый взгляд? Почему не догадался, что опять что-то пошло не в том направлении? Как мог проспать ее побег? Вот и не уберег...

— Дима, ты же не знал... Другое дело я... — из глаз женщины снова потекли слезы.

— Дим, — заглянул Егор, — там Вадим кое-что нашел.

Подорвался мигом.

— Что там?

Дмитрий буквально влетел на кухню, где в тумане выкуренных сигарет сидел за ноутбуком Вадим. За ним и родители Кати зашли, и ребята собрались на пороге, чтобы быть в курсе дел и не переспрашивать. Все вместе замерли, ожидая, что сообщит Вадик.

— Я все не мог понять, что меня смущает в ситуации в целом и в этих записях с камер, — начал говорить он. — Понимаешь, выезд из города зафиксирован, на камерах с заправок на пути сюда машина Грушина тоже есть, а вот именно на въезде ее нет. Я проверил все возможные пути, но...

— Ты к чему ведешь? Кати здесь нет? — Дмитрий оперся руками о стол, нависая над Вадимом. — Где ее искать?

— Успокойся, — посмотрел Вадим. — Вот здесь крайняя точка, где зафиксировано его авто, — открыл на мониторе карту местности. — Ты помнишь, какого оно цвета?

— Белого, — быстро ответил Дима.

— Так вот, — кивнул Вадим, — сегодня, слушая показания того наркомана, который помогал Грушину, я запомнил про синее авто. Позвонил своим, еще раз уточнил. Все правильно — синее. Что получается? — снова перевел взгляд на Дмитрия.

— Ясно. Две машины, — вздохнул тот, растерев лицо. — Что нам это дает?

— Что-то дает. Задержанный не помнит точно, какая машина, только общие черты. Я выбрал наиболее подходящие марки и начал их отслеживать. Если коротко, то вот смотри, — повернул ноутбук к Дмитрию. — Здесь мы еще видим белое авто, а дальше его нет, но примерно в этой точке, — снова открыл карту, — появляется эта синяя машина. Если честно, были еще несколько вариантов, но они поехали в другую сторону. А вот сюда заезжала только эта. Понимаешь?

— Не совсем. Он здесь или нет?! — выходил из себя Дмитрий.

— Здесь, Дима, здесь, — кивнул Вадим. — Я тебе больше скажу, он может быть в том доме, куда мы наведывались. Судя по времени въезда, мы просто могли разминуться! — взмахнул руками Вадим.

— Едем туда! — сразу же скомандовал Дмитрий.

— Нет! Стой! Не стоит самим туда сейчас ехать. Я организую полицию, — попытался остановить Вадим.

— Как это не стоит? Нельзя терять ни минуты! — жестко заявил Дима.

— Погоди! Я же хочу, как лучше! Услышь меня! — поднялся Вадим.

— Дим, ну правда! Не горячись. Ты же не хочешь навредить Кате? — поддержал Вадима и Егор.

Вдохнул глубоко, запрокинув голову назад. Выдохнул шумно.

— Хорошо. Делай, что надо, только быстрее, — согласился, едва сдерживаясь, чтобы самому не броситься вызволять любимую прямо сейчас.

Вадим кивнул и сразу взялся за телефон.

— Только, пожалуйста, никто и никому ничего не разглашает, — взглянул предостерегающе на родителей Катерины.

Те, ничего не говоря, покорно кивнули.

Голова все еще шла кругом. Чувствовала тошноту. В такую жару без воды с самого утра да еще и несколько часов в багажнике авто... Были моменты, когда Катя думала, что это уже точно ее конец. Но нет, страдания продолжались. Теперь на полу дома, в который ее привез Грушин. Не могла сказать точно, сколько уже здесь пролежала, но немало, на улице стемнело, а учитывая, что летом темнеет поздно...

Дом тот самый, в котором он мечтал заточить ее на всю жизнь, сковав брачной цепью. Что ж, чувствуя невыносимую боль от врезавшихся в тело веревок, теперь она физически проживала то, что могло бы длиться всю жизнь морально.