– Хорошо, – и тут же вспоминаю слова Надежды о хирурге, что он либо самоустранится, либо начнёт действовать.

Похоже, Надя оказалась права…

– У вас есть предпочтения по поводу еды или места? – спрашивает мягко и, когда я растерянно пожимаю плечами, приподнимает уголки губ. – Как насчёт итальянского ресторана?

– Я не против, – не могу сдержать улыбку, потому что он угадал с первого раза. Я не привередлива в еде, мне многое нравится, но если будет выбор – всегда предпочту средиземноморскую кухню.

Добрынин привозит меня в небольшой уютный ресторан – по стенам развешаны фотокартины с видами Рима, на каждом столике небольшая лампа, приглушённый свет. Богатый выбор блюд и цены выше средних.

– Наверное, я буду салат… – говорю неуверенно.

– Анна Николаевна, простите, но я должен сказать. Вы похудели в последнее время. Пожалуйста, поешьте нормально, – мужчина глядит на меня внимательно.

– С чего вы взяли, что я похудела? – покраснев, спорю скорее из нежелания соглашаться, хотя и сама знаю, что потеряла в весе. Вопрос, неужели это так заметно? Никто, кроме него, мне об этом не говорил.

– Хирургическая форма стала вам велика, – он отводит взгляд, но тут же опять смотрит в глаза и улыбается: – Воспринимайте это, как рекомендацию врача.

– Вы считаете, что я плохо выгляжу?

– Я не это имел… – он тянется к воротнику рубашки, но опускает руку. – Вы выглядите замечательно, – добавляет тихо.

– Пожалуй, можно взять что-то посущественнее, – говорю после неловкой паузы.

– Они очень неплохо готовят рыбу, – глядя на меня поверх меню, произносит мужчина, и к нам моментально подлетает официант.

– Вы здесь часто бываете? – спрашиваю, когда у нас уже принимают заказ – я последовала рекомендации и взяла рыбу с овощами, как и мой спутник.

– Время от времени, – он пожимает плечами.

– А чем вы вообще занимаетесь в свободное время? – спрашиваю вдруг и, глядя на растерянное лицо Добрынина, не удерживаюсь от небольшой шпильки: – Ну, знаете, свободное время – это когда человек не работает.

– Спасибо за пояснения, а то я и не сразу понял, о чём речь, – он отпускает тихий смешок и облокачивается локтями на стол, подаваясь ближе ко мне. – У меня есть одно секретное хобби.

– Что, правда? – я тоже наклоняюсь к нему, изнутри поднимается волна любопытства.

– Точнее, если быть честным, у меня было хобби, – на его лицо вдруг набегает тень, но он тут же немного смущённо улыбается. – Мы с… то есть, я одно время раскрашивал небольшие модели… фигурки героев одной игровой вселенной.

– Серьёзно? – в голову бы не пришло, что таким можно заниматься.

– Да, – он неловко пожимает плечами, опускает глаза, – понимаю, звучит, наверное, странно, но…

– Думаю, это отлично помогает расслабиться, – мне хочется немножко ему помочь и дать понять, что я не считаю это глупым. – Один из мужей моей матери резал сухое мыло.

– Ого! – Никита Сергеевич прищуривает глаза.

– Ага, – я улыбаюсь, – коробки этого мыла громоздились у нас в коридоре, на кухне вечно был запах, как в хозяйственном магазине, мне казалось, что даже у супа был мыльный привкус.

– И чем всё закончилось? – Добрынин, наклонив голову набок, смотрит на меня, не отрываясь.

– Мама забыла купить мыло и случайно положила в мыльницу какой-то экземпляр, который он сушил последние пять лет, – насмешливо фыркаю. – Был жуткий скандал, и она спустила с лестницы сначала коробки, а потом и мужа.

В глазах моего собеседника сияют смешинки, но тут наш разговор прерывает официант, принёсший заказанные блюда.

Рыба действительно очень вкусная, как и овощи, и я съедаю всё до последнего кусочка. Время от времени ловлю на себе взгляды Добрынина, и меня терзает подозрение, что если я оставлю на тарелке хоть что-то, он начнёт кормить меня с ложки. От этой странной заботы в груди теплеет – даже мать, по-моему, никогда особенно не интересовалась, достаточно ли я поела.

– Как зовут вашего кота?

Мы уже пьём чай, а до этого обсуждали только еду. Добрынин спрашивал меня о любимых блюдах и сам рассказывал, что необычного ему удалось попробовать. Из особенно жуткого мне запоминается страшно вонючая квашеная селёдка, которую едят в Швеции, со странным названием сюрстрёмминг.

– Мистер Дарси, – улыбаюсь собеседнику, опускаю пустую чашку на блюдце.

– Такой же надменный и молчаливый? – Никита Сергеевич тоже улыбается.

– Ну, насчёт молчаливого я бы не сказала, но в остальном… Имя ему подходит, – я откидываюсь на спинку стула, осматриваюсь по сторонам.