В душе разливается предвкушение от не до конца понятного отдыха. Но то, что Арский постарается сделать его запоминающимся, уверена на все сто.

– Зарабатываю очки, чтобы ты не нашла повода отказаться, – отбивает он подачу. – Привет. Я внизу. За тобой подняться, чтобы помочь спустить вещи?

Предупредительность Виктора Алексеевича приятно радует. Когда мужчина остается мужчиной, даже если предлагает дружбу – это мило.

– Нет, спасибо. Я налегке, пятьдесят платьев и шпильки оставляю дома. Если ты решишь сделать сюрприз и повезешь меня на званый ужин, сочувствую, я буду в джинсах и бейсболке.

– Не повезу, – бархатные переливы в низком тембре пускают мурашки по коже. – Но выходные уже предвкушаю. Надеюсь, купальник влез в твой «налегке»?

Зараза!

Подкалывает он также легко, как налаживает связи.

Кстати…

– Ты мясо не забыл? Я же в основном из-за него еду, – выдаю, не скрывая шкодных ноток.

Боже, как легко жить на свете, когда рядом присутствуют приятные личности, а не те, что «я – царь всея Руси, челом бей, смерд».

– Не переживай, болтушка, голодной не оставлю. Спускайся, жду.

Улыбаюсь и сбрасываю вызов.

Натягиваю на заколотые в хвост волосы кепку, подхватываю небольшую спортивную сумку, рюкзачок и покидаю квартиру.

Настроение… веселенькое.

А там посмотрим.

Глава 22

– Вера?

– Я.

– Вижу, что ты.

Арский встречает, не сидя в машине, а возле нее. Стоит, прислонившись к бамперу и сложив руки на груди. И всё то время, что я пружинящей походкой приближаюсь к нему, внимательно сканирует меня взглядом.

Отвечаю тем же.

Руководитель «Балтстройинвест» не в строгом костюме, что само по себе для меня ново, а в джинсах и футболке. Привыкшая видеть его преимущественно в темных тонах, теперь с интересом изучаю в светлых.

Белая футболка обрисовывает мускулистые руки и плоский живот, светло-голубые брюки – крепкие ноги. Сглатываю. Конечно, я догадывалась что под официальными костюмами прячется высокое широкоплечее тело, но, чтобы настолько мощное и спортивное…

Моя ж ты прелесть.

Нет, я не адептка фетиша силы, но какая нормальная баба устоит, увидев прекрасное?

– Тебя не узнать…

А это мы выдаем практически хором, что сразу сбивает небольшое нервное напряжение, мелкими мурашками покалывающее позвоночник.

– Ты такая маленькая без каблуков.

Ухмыляясь, он озвучивает мои мысли с точностью наоборот, и еще раз пробегается оценивающим взглядом с головы до мысков спортивных тапок, и обратно.

– Не маленькая, а хрупкая, – фыркаю, останавливаясь в шаге от него, и задираю голову вверх. – И кто виноват, что ты в детстве морковки переел, и еще чего-то не в детстве?

Поднимаю руку и пальцами пытаюсь обхватить бицепс.

Куда там? Две ладони, дай бог, справятся.

– Громила, – выдаю вердикт.

– Малявка, – прилетает следом и тут же, – стоп! Вера… а это что?

Арский, как куклу, разворачивает меня спиной к себе и дотрагивается до медных волос, продетых через отверстие в кепке.

– Апгрейд, – выдаю с улыбкой, – надоело быть тупой блондинкой.

– И кто ты теперь? Рыжая стерва?

Мало того, что за словом в карман не лезет, так и метко бьет в цель. Вскидываю подбородок и прищуриваюсь, смело проваливаясь в глаза со стальным отливом.

– А хоть бы и так, – заявляю дерзко, – главное же, что? Себе нравиться! И сейчас я нравлюсь себе такой.

Чего не ожидаю, так это того, что Виктор Алексеевич обнимет меня за талию и, будто успокаивая, проведет широкой ладонью по спине вверх-вниз, а затем склонится ниже, к самому уху, обдаст горячим дыханием скулу и шею и тихо, слегка касаясь губами краешка уха, шепнет:

– И мне нравишься, Вер. Убирай колючки.

Уффф…

Мощная волна адреналина прокатывается вдоль всего тела и прошивает насквозь. Вот как он так может одной фразой взбодрить сильнее пяти чашек крепкого кофе?

Кажется, будто во мне салюты взрываются. Или это те самые пресловутые бабочки, которым надоело окукливаться, и они вышли из сумрака, устроив внутри меня танцы с переподвыподвертом?

– Виктор…

– Верочка, здравствуй!

Знакомый голос заставляет прерваться на полуслове и обернуться.

– Я тебя не сразу признала в кепке и с другими волосами, – Клавдия Ильинична подходит еще ближе и внимательно изучает мой внешний вид, затем переводит взгляд на Арского, осматривает его и кивает в сторону сумки, которую, не помню в какой момент, Виктор Алексеевич успел перехватить. – Уезжаете, дети?