Минут через десять приходит ответ: «Что это? Ты вообще что за хрен с горы?»

На «ты» так на «ты». Звоню. Кирилл тут же берет трубку. Говорю сухим деловым тоном:

— Я такой хрен с горы, что представляю интересы твоей племянницы. Это видео я могу отправить нотариусу. Его достаточно для признания тебя, Кирилл Викторович, недостойным наследником. На записи четко видно, что ты вымогаешь деньги у покойного брата и угрожаешь ему. С учетом твоих судимостей это выглядит особенно скверно. Если видео попадет к нотариусу, ты не получишь ничего — ни доли дома с участком, ни половины денег со счета в банке.

— Да ты гонишь, — в голосе Кирилла сквозит неуверенность.

— Хочешь проверить?

— Тебе чего надо-то?

— Хочу дать тебе выбор. Либо ты теряешь наследство полностью, либо прямо сейчас разрываешь договор с «Марией» и запрещаешь ее сотрудникам лезть в это дело. В таком случае видео никуда не уйдет, и ты унаследуешь свою половину имущества.

— А биткоины?

— К ним ни у кого нет доступа. Шансы, что кому-либо удастся его получить, невелики. А дом, набитый антиквариатом — вот он, стоит на земле. Выбирай, синица в руках или журавль в небе.

Кирилл с полминуты сопит в трубку, потом говорит:

— Ну и хрен с тобой, в самом деле. Щас дам отбой этим сыскарям…

Пару минут спустя Мария и ее сотрудница с высоко поднятыми головами выходят из дома, садятся в машину и уезжают. Давлю порыв подойти и сказать им что-нибудь язвительное. Куражиться над побежденным врагом — недостойно. Ограничиваюсь тем, что провожаю Марию глазами — узкая юбка облегает великолепную задницу.

Однако рано праздновать победу. От путающихся под ногами конкурентов я отделался, но к разгадке пароля от блокчейна так и не приблизился. Впрочем, теперь спешить некуда. Завтра у меня выходной, и, видит бог, я его заслужил.

Глава 7

Где он был счастлив. Часть 2

Мы гуляем по городскому парку. Оля удивительно хорошенькая в легком плаще и берете. Если бы я не знал, какой у нее Дар, решил бы, что она волшебным образом умеет великолепно выглядеть при очень скромном бюджете. Надо присмотреться, чтобы заметить потертости и трещины на коже изящных ботильонов с небольшим каблучком.

Федя идет в паре шагов от нас. Это серьезный задумчивый мальчуган в очках, однако не задохлик — отец отдал его на футбол, и сейчас секция уже возобновила занятия. Мы ладим нормально, хотя по душам не беседуем — не хочу навязываться с этим раньше времени, пусть парнишка немного ко мне привыкнет. Договорились, что сегодня я провожу Олю до дома и там она объяснит сыну, что дядя Саша будет теперь жить с ними. У Оли с Федей отношения доверительные, так что проблем возникнуть не должно. Помню, как маленькая Юля закатывала истерики каждый раз, когда у Натахи появлялся кавалер; с этим я поделать ничего не мог, но решил уже тогда, что в моей будущей семье такого не будет. Дети должны чувствовать себя любимыми и защищенными, но не принимать решения за взрослых.

У нас с Олей все развивается довольно быстро, но чего тянуть-то? Мы не подростки, чтобы месяцами держаться за руки и вздыхать при луне. Нас тянет друг к другу, ладим мы неплохо, а как там сложится с бытом — не узнаем, пока не попробуем. Похоже, оба мы подустали от одиночества. Попробовать пожить вместе решили у Оли. От нее чуть дальше до офиса, чем от моей квартиры, да и места у меня больше, но все-таки в приоритете Федя с его школой. Зато начну наконец нормально питаться, а то вечно лень готовить для себя одного, вот и обхожусь казенной едой из кулинарии.

— Оль, скажи пожалуйста, а почему ты до сих пор работаешь в областной больнице? Наверняка же с твоим Даром тебя куда только не звали…

Этот вопрос интересовал меня с первой встречи, но задать его раньше я не решался — не хотелось бы, чтобы Оля подумала, будто я попрекаю ее маленькой зарплатой. Я, конечно, в состоянии обеспечить всем необходимым свою женщину и ее ребенка — бизнес понемногу выходит на стабильную прибыль, а если бы это было не так, я бы придумал еще что-нибудь. Но любопытно, отчего Оля не ушла в одну из новомодных частных клиник, которые весь город обвешали рекламой «больше половины персонала — одаренные в медицине».

— Да, зовут постоянно — и звонят, и даже в отделение приходили несколько раз будто бы на прием, — Оля улыбается. — Зарплату в три раза выше предлагают. Но я уже привыкла, коллектив замечательный у нас. А потом, все люди имеют право на лучшую медицинскую помощь, не только богатые. И у нас случаев тяжелых много, а в эти частные клиники все больше с прыщами обращаются. Вот я и решила, что счастье — оно не в деньгах.

Может, грешновато так думать, но все-таки мне повезло встретить Олю именно теперь, когда она овдовела. Такие женщины редко остаются в одиночестве, мужчинам своим не изменяют и не разводятся.

Парковую тишину прорезает скрежет настраиваемого микрофона. Кому это в субботу неймется? А, вроде я видел объявления о митинге протеста против сокращения рабочих мест и еще какой-то дискриминации. И, похоже, это все будет как раз у нас по пути, обходить кружными дорожками слишком долго — уже темнеет. Ладно, посмотрим хоть, чем люди возмущаются.

— Семнадцатого декабря у меня болел ребенок, — разносится над парком усиленный динамиком женский голос. — Я только и мечтала, чтобы он скорее выздоровел и не болел больше. Разве могла я думать в этот момент о работе? Неужели ваша мать хотела бы чего-то другого на моем месте? Так почему меня теперь сократили с работы? Я — экономист с десятилетним стажем, а сейчас целый отдел заменяют двумя одаренными сотрудниками!