– Отчего умер твой муж? – спросил Бао-гун женщину.

Но не успела она рта раскрыть, как вперед выступил Би Сюн:

– От сердечной болезни!

– Тебе, негодяй, откуда это известно? Уж не ты ли его и сгубил?

– Есть на мне вина, – отвечал Би Сюн. – С чужой женой связался. Только против Ян Да-чэна я зла не замышлял.

– Помнишь, как ты пришел в трактир, а за спиной у тебя вдруг появилась чья-то тень? Слуга сказал тебе об этом, и ты сбежал! А теперь отпираешься? Пытать его!

– Виновен, виновен! – закричал Би Сюн. – Мы с Би отравили Ян Да-чэна, боялись, как бы он не узнал о нашем распутстве, а потом сказали, что он умер от сердечной болезни. Тогда-то я и взял у Би подвески и принес домой…

Бао-гун вынес приговор: Би – четвертовать, Би Сюна – обезглавить, Люй Пэю – дать сорок палок и отпустить, дяде с племянником вернуть подвески.

Постепенно Бао-гун снискал себе славу небожителя. Слух о нем распространился по Поднебесной и достиг ушей справедливого и благородного человека, старца по имени Чжан Сань, жившего в Сяошаво.

О нем сейчас и пойдет речь. Старец этот никого не обманывал, был добр к людям, и люди за это платили ему добром. Как-то раз старец вспомнил, что три года назад Чжао Да задолжал ему четыреста медяков, и отправился к нему в деревню Тава. На месте прежней лачуги стоял большой новый дом. Чжао Саню сказали, что Чжао Да разбогател, и теперь все величают его господином Чжао.

Старик постучался и крикнул:

– Чжао Да! Чжао Да!

– Кто меня кличет, кому я понадобился?

Ворота распахнулись, и появился Чжао Да. Его не узнать было в новеньком халате и новенькой шапке.

– Я-то думаю, кто бы это мог быть, а это, оказывается, ты, брат Чжан Сань!

– Раньше вы что-то не называли меня братом, – заметил Чжан Сань и сказал: – Хотел бы получить свой долг!

– Стоит ли говорить о таких пустяках! Да ты заходи!

Старика провели в дом, усадили. К немалому своему удивлению, Чжан Сань заметил, что вся комната заставлена черными тазами.

Чжао Да принес деньги. Чжан Сань спрятал их за пазуху и поднялся.

– Дайте мне еще таз, и будем считать, что с долгом покончено.

– Бери какой хочешь!

Чжан Сань выбрал самый черный и отправился в путь.

До селения, где жил старик, было три ли. Когда он шел лесом, вдруг налетел ветер и стал накрапывать дождь. Чжан Сань поежился от холода и выронил таз.

– Ой, спину больно! – простонал кто-то рядом.

Чжан Сань с опаской огляделся, дважды плюнул, подобрал таз и пошел дальше.

Едва доплелся старик до дому. Но только собрался сесть передохнуть, как снова услышал стоны:

– Пожалейте, дядюшка!

– Кто ты? – спросил старик.

– Я – Лю Ши-чан, торговец из деревни Бабао округа Сучжоу. Была у меня жена и трехлетний сынишка. Как-то возвращался я домой на осле, вез много товару, и пришлось заночевать в доме Чжао Да. Они с женой меня убили, тело сожгли, а пепел смешали с глиной. Расскажите про это Бао-гуну, дядюшка, пусть отомстит за меня!

Послышался плач, да такой жалобный, что Чжан Саню стало не по себе. Позабыв о своих недавних страхах, старик тронул таз:

– Эй!

– Да, дядюшка!

– Я бы пожаловался, но боюсь – Бао-гун не поверит мне. Так что придется и тебя взять с собой.

– Возьмите, дядюшка.

Всю ночь старик от волнения не мог сомкнуть глаз. Едва рассвело, он взял таз, запер дом и отправился в Динъюань. Ямынь еще был закрыт, когда старик пришел в город.

Но вот наконец ворота распахнулись, и начальник уезда поднялся в зал. Чжан Сань вошел, опустился на колени и попросил начальника за него заступиться.

– На что жалуешься? – осведомился Бао-гун.

Чжан Сань сказал, что Чжао Да из Таво ему задолжал, потом долг вернул и в придачу дал таз.

– Таз обижен и просит о помощи.

Говорил старик сбивчиво, Бао-гун не сразу понял, в чем дело, решил, что тазом зовут свидетеля, и приказал его вызвать. Ответа не последовало. Бао-гун подумал, что старик выжил из ума, поэтому не стал сердиться, только велел служителям вывести его из зала.

– Эй, таз! – крикнул Чжан Сань, выйдя из ямыня.

– Я, дядюшка!

– Что же ты не явился? Ведь сам просил пожаловаться Бао-гуну!