Но сейчас из него как будто вынули этот стержень, оставляя лишь оболочку, гнущуюся от каждого дуновения ветра.

— Да, это я, — ответил, очевидно, сын Поллукса, с легкостью зависнув над безумной пропастью. Его истрепавшаяся мантия развевалась от порывов набирающего силу ветра. — Я рад, что вновь увидел тебя, но тебе не следовало искать нас. Лучше бы это место вовсе никто не нашел…

— Но зачем… — Поллукс даже не озвучил вопрос полностью, его голос потерял силу на середине.

— Так было нужно, отец. В этом проклятом месте просто не выйдет остаться живым, надолго, — черноволосый вампир поежился, будто от холода, хотя я был уверен, что перепады температур не доставляют таким существам больших неудобств. — Когда я попал сюда, я пытался найти другой путь для нас, поверь. Но так и не нашел. Когда Кассиопея предложила выход — я уже был на грани. Уж лучше так, чем смерть.

— Уж лучше смерть, чем так, — хмыкнул я, смотря на дуэт из лича и явно голодного высшего вампира, который так и не начал полыхать, когда его коснулись солнечные лучи. Уж не знаю каким образом ему это удалось, но Сигнус явно перескочил планку тупого, направляемого только жаждой крови слабого создания. Однако на этом преимущества его положения и заканчиваются. Так же, как и низшие вампиры, высшие уже не были способны творить классическую магию, только древние ритуалы, руны, магия крови, тьмы, и огрызки былого могущества, вместе с поблекшими чувствами. Вкус еды превращается в тлен, алкоголь — уже не горячит сердце. Даже сотня самых великолепных блудниц мира уже не способны принести то, чего жаждет любой мужчина. Только безудержный голод ждет это существо, и ничего кроме холода смерти. Ни один по-настоящему сильный маг добровольно никогда не польстился бы таким суррогатным бессмертием. Так что я понимал Поллукса, который с таким разочарованием смотрел сейчас на сына. Уж лучше смерть. — Хотя бы остаешься самим собой.

— Но не такая смерть, — перевел на меня взгляд кроваво-темных глаз бывший человек. — Эти твари, шогготы. Они не просто убивают, нет. Все, кому не повезло встать на пути у этих созданий теперь связаны с ними. Навечно.

— И что это означает? — взял я на себя диалог, так как Поллукс пока что просто молчал, смотря на сына, и я решил дать ему хотя бы немного времени прийти в себя после такого удара. Он ведь шел сюда в убеждении, что сможет наконец воссоединиться с сестрой и сыном, и такой удар для него…

— Это означает лишь то, что шогготы способны не просто убить и переварить тело, создавая из него необходимую им биомассу, — вклинилась в наш диалог явно заскучавшая ведьма. — Но и сожрать душу.

— Что-то твоей душой они побрезговали, бабуля, — ответил я Кассиопее, улыбаясь, выгадывая нам время, в этот момент потихоньку начиная понимать, в какой сейчас ситуации мы с Поллуксом оказались. Силы по чуть-чуть восстанавливались, но их явно не хватит на полноценную битву с потрепанным, но все ещё не растерявшим всех сил личем и со свежим высшим вампиром. Да и сможет ли Поллукс сражаться с собственным сыном — вопрос. А ещё эти порождения больного воображения Лавкрафта… Если всё так, как говорит Кассиопея, то шансов выбраться из этой ситуации я просто не вижу. Нежить, шогготы, буря… А ведь на активацию портала нужно всего минута. Только вот кто нам её даст. — Да и у вампиров вроде как душа имеется.

— Моей эти твари подавились! — выплюнула слова на миг разозлившаяся, но быстро охладевшая ведьма. — Я уже говорила, что они преследуют тех, чье сердце бьется?

— Было такое, — легко кивнул я.

— Так вот, видимо, им нужна свежая душа или что-то вроде того, — хмыкнула Кассиопея. — Особенно они любят магов, вы для них — как искусный деликатес в мишленовском ресторане. На не-живых они обращают внимание только когда находятся в непосредственной близости. Но стоит им почуять вашу нежную, переполненную силой душу — они будут преследовать вас везде. А сбежать отсюда, не имея сильного портала… Кстати о нем. Поллукс, мое предложение все еще в силе. Отдай мне портал — и мы вместе уберемся отсюда…

— А мне только начало здесь нравиться… — хотел я еще немного потянуть время, но тут заговорил Поллукс. И то, что он сказал — было очень неприятно, потому что я все-таки рассчитывал на то, что мы сможем договориться.

— Думаешь, я поверю хоть единому твоему слову? — все более и более жестким тоном произнес дед, так же преображаясь. — Особенно после того, как ты подчинила себе моего сына?!

Старый маг с отвращением поглядел на сестру, которая, впрочем, ничуть не смутилась, а до этого застывший на одном месте голем сделал первый шаг, поднимая щит упавшего товарища.

— Думала, я не замечу поводок привязки… — старый маг сделал пасс рукой и казалось бы разобранная химера начала снова собираться из кучки своих останков, а позади нас, вонзаясь в лед мощными лапами, на скалу вскарабкались немного побитые, уменьшившиеся в количестве, но все такие же опасные «ездовые собачки». Которые, как я думал, сгинули где-то в буре по ту сторону ХребтовХребты Безумия — название гор в повести Лавкрафта. — Как ты могла сотворить подобное с ним? Навесить на него рабский поводок, как к своим мертвым приятелям?

— Отец, это….

— Молчи, Сигнус, я не могу довериться словам раба! — отрезал Поллукс, нахмурив брови, и к моему удивлению, Сигнус, который хотел что-то ещё сказать, действительно послушался, оборвавшись на половине слова, и покорно застыл, наклонив голову.

— О, ты заметил мою маленькую подстраховку… — протянула Кассиопея нечитаемым тоном. — Ты все это время не сидел на месте, братец. Наверное, в отличие от меня, у тебя не было недостатка в нужных ингредиентах и знаниях…

— Еще раз назовешь меня так — и я не просто найду и уничтожу остатки твоей душонки, но с удовольствием скормлю их одному из шогготов. Даю слово, — серьезно проговорил старик, выпрямляясь и вытаскивая из сумки сразу горсть маленьких фигурок. Брошенные на землю, они быстро увеличивались в размерах, и я узнал в них горгулий из сада перед поместьем деда. Не знал, что он взял их с собой.