Кто это может быть? Никто из моих знакомых не знает, где я живу последние три месяца, после развода с мужем. Звонок повторился, пришлось идти открывать. Взглянула в глазок и чуть не упала. За дверью стояла та самая старушка из сна. Я зажала рот руками от ужаса и стояла, как можно тише.

После того, как звонок повторился еще трижды, послышался голос старушки:

— Открывай, я итак дала тебе возможность почувствовать себя дома.

— О чем она? — не понимала я.

— Деточка, мы в твоем сне, эта дверь лишь иллюзия. И мне надоело подыгрывать тебе.

— Что вам надо? — не выдержала я. — Оставьте меня в покое. Я же вам помочь хотела.

— И я очень благодарна тебе, поэтому теперь я помогу тебе.

— Как?

— В этом мире нет твоего счастья, зато оно есть в другом.

— Я не понимаю.

— Даю тебе шанс стать счастливой, но за все нужно платить. В новом мире тебе придется играть роль, ты не сможешь никому рассказать, что ты девушка. При каждой попытке тебя будет душить кашель. Только, если тебя искренне полюбят в таком образе, ты сможешь быть счастливой.

— Мне не нужен ваш подарок. Просто верните меня домой!

— Поздно…

— Вставай, — ощутимый пинок по пятой точке снова вернул меня в этот кошмар. Алан смотрел на меня с презрением. — Сколько можно тебя звать? Или вставай, или оставайся здесь.

Я подскочила, поднимая одеяло, в шоке глядя на мужчину.

— Я встал…, — кашель снова не дал договорить. Алан отвернулся, подходя к своему коню, а я вспомнила сон, или не сон. Я уже не понимаю, что реально, а что нет. Старушка сказала, что мне придется быть парнем, кашель и правда не давал мне говорить о себе в женском роде, теперь я это заметила. Я не смогла назвать свое имя, а ведь меня зовут Влада Сергеевна Румянцева, мне двадцать шесть лет, разведена. Но кем я буду теперь? И что там старушка говорила про другой мир?

— Эй, очнись! — меня толкнули в плечо, — Вот, командир велел тебе коня дать, а поклажу твою мы в повозку положили, — и всунул мне в руки веревку.

Проследив за веревкой, я увидела стоящую рядом лошадь, она шевелила ушами, слегка дергая головой и смотрела на меня, наверно, также удивленно, как и я на нее.

Мне нужно сесть в седло? Но как? Я лошадь только в цирке видела, и то, в детстве.

— Ты что верхом никогда не ездил? — Алан смотрел на меня сверху вниз, сидя в седле.

— Нет, — призналась я. — Не пришлось как-то.

— Столичная неженка, — донеслось до меня сзади, а Алан скривился и отвернулся, бросив лишь:

— Ну, так учись! — и медленно двинулся вперед, и все остальные за ним.

Я еще раз посмотрела на лошадь, а точнее это оказался конь, и сказала:

— Давай, дружить, что ли?

Конь никак не отреагировал, но хоть стоял спокойно, и за то спасибо. Он был таким большим и страшным, но в то же время красивым. Я протянула руку и погладила его.

— Это Гром, — поведал мне Натан, кажется так его называл командир. Мужчина вешал последнюю сумку на своего коня. — Но не бойся, он смирный и опытный. Давай, помогу на первый раз, — и показал как правильно забраться в седло.

— Спасибо, — искренне поблагодарила я.

— Не за что, все же ты спас нас, — ответил мужчина, забираясь в седло. Он привязал моего коня к своему, и так мы двинулись в путь, а по дороге Натан объяснял мне правила обращения с лошадьми…

Новая жизнь началась неожиданно, ни с понедельника, ни с Нового года, она просто началась…

Мы провели в седле полдня, команду «Привал» я услышала уже тогда, когда моя пятая точка была отбита напрочь. Колени затекли, спина болела, а в голове, кажется, вообще все перемешалось от тряски. Поэтому с коня я, в прямом смысле этого слова, сползала, и, оказавшись на земле, просто растянулась и не могла пошевелиться.

— Что совсем плохо? — участливо поинтересовался Натан.

— Угу, — пробубнила я в ответ, приподняв слегка голову и встретилась с брезгливым взглядом командира. И чего он так смотрит, не все же должны уметь ездить верхом.

— Сейчас пообедаем и снова в путь, — сообщил Натан, а я застонала, представив, что скоро опять придется лезть в седло и трястись еще неизвестно сколько.

— Ты можешь остаться здесь, — заявил капитан, попивая что-то из своей фляжки, а я бросила на него обиженный взгляд.

— Почему вы так хотите избавиться от меня?

— Потому что мне противны всевозможные слизняки и воздушные розовые пирожные! — грубо кинул мужчина и сплюнул в сторону, не отрывая от меня взгляда.

— Ладно, вам, командир. Парень просто жил в столице, он не виноват, что не приучен к нашей жизни, — Натан встал между нами, разрывая наш зрительный поединок. У меня крутилось много всего, что я хотела сказать этому неотесанному грубияну, но, быстро сообразив, что сейчас от него зависит моя жизнь, кое-как сдержалась, поэтому спасибо Натану, что закрыл Алана и я больше не видела этот взгляд, словно перед ним нечто настолько мерзкое и ничтожное.