– М-молодцом!
– промямлил Хряк и ласково ударил его между ушей, но не попал, а только зашиб себе руку о притолоку. Ванюша плюнул, выругался и побежал к дядьке Антону, лешему Черниговского уезда, потешить душу и в охотку попугать девок по омшаникам и буеракам. Когда он утром, избитый и исцарапанный (девки попались бессовестные и наглые), приковылял к корчме Бени Равеля, где догуливали ночь княжеские новобранцы, выяснилось, что Домкратий проиграл его в бабки Никите Волобуеву. Ваня очень обрадовался и подбежал к пьяному Никите.

– Так я теперь ваш, Никита Сергеевич?!

– М-м-мой, - промычал Никита и хозяйственно ударил его в зубы. Домовой опешил и с перепугу очистил Никите карманы.

В это время во дворе заорали княжьи крикуны:

– Мать вашу так!.. Растак и перетак!.. Собирайся, дармоеды, война!

Корчмарь Беня Равель первым отреагировал на это известие, вдвое подняв цену на водку, за что и был тут же удавлен Никитой. Тридцатипятилетний сынок Равеля Исаак философски отнесся к обрушившемуся на него удару судьбы и, на полдня наняв Никиту с Домкратием вышибалами, еще раз поднял цену.

! Князь Владимир Красное Солнышко вышел на крыльцо багровой тучей и упал в обморок, не снеся воздуха после семи недель пьянства по случаю собственной (четвертой по счету) свадьбы. Дворовые петухи торопливо побежали выклевывать ему глаза, но не успели: князь, почесывая кусанную клопами грудь, уже очнулся и сел, тупо глядя перед собой. Подоспевшие дружинники древками секир били наседавших кочетов, отгоняя их на безопасное расстояние. Красное Солнышко икнул и по-княжески выругался.

В это время в городе начался переполох. Забили колокола, завыли бабы. Народ кинулся к воротам.

В город с хаканьем и молодецким свистом входила славная княжья дружина, очередной раз побитая печенегами. Впереди на грязном белом коне ехал воевода Святогор Клоп, по привычке высматривая по дворам девок. За ним на веревке тащился в пыли печенежский хан, старательно увертываясь бритой головой от вонючих лаптей следовавшей за воеводой дружины. Хан был случайно пленен на обратном пути молодым, почти насильно угнанным в ополчение дружинником Домкратием Хряком, который теперь шел рядом с правым стременем воеводы в полном блеске славы; воевода извлекал выгоду из присутствия Хряка, так как тот могучим торсом напрочь закрывал полное отсутствие правой ноги воеводы. С левой стороны шел Никита Волобуев, прикрывая отсутствие левой ноги. Ноги воеводе в целях издевательства отрубили печенеги.

Князь вылез из лужи, надел шапку и приосанился. Войско остановилось перед княжьим крыльцом. Владимир помахал рукой, разгоняя мух и, с трудом ворочая языком, сказал:

– Ой вы гой еси! Тьфу, черт! О чем, бишь, я? Да, как там дела наши ратные?

– Мы и бились и ратались, князь-батюшка, да сила не взяла, - привычно забормотал воевода.
– Уж и живота не щадили. Жалованье дружине три месяцы не плочено! Вон супостата с собой привели. Че с ним делать-то? Может, на кол?
– оживившись, предложил он.

Солнышко подумал, побагровел, засучил ногами и приказал запороть воеводу Клопа кнутами. Потом плюнул, и пошел в терем к жене. Из спальни во все стороны прыснули думные дьяки.

Великий князь давно уже скучал, а вернувшаяся из похода рать давала повод к развлечениям. По настоянию жены, которая князю уже изрядно опостылела, был объявлен пир. В подвалы были посланы слуги, которые выкатывали бочки с сорокалетними медами. Кухарки на кухне сворачивали головы лебедям и стерлядям. Срочно отлавливались и привязывались к наиболее прочным пням в лесу медведи для псовой охоты. Княжеская дружина чистилась, латалась и била вшей. Вши, однако, не бились, а скорее наоборот, чувствовали себя неплохо, отдыхали от походной жизни и жирели на дармовых харчах. Короче, все как умели готовились к празднику.

Вместо праздника в княжестве начался мор. Умирали организованно: в городах - улицами, в деревнях - целыми деревнями. Старый князь ссутулился, пожелтел, бросил пить и тоже умер. Молодой князь Самослав Владимирович, похоронив папу и насыпав высокий курган, провел несколько неудачных финансовых реформ. В результате одной из них разорился молодой еврей-маркитант Исаак Равель. Следствием этого явилось полное отсутствие наконечников стрел, копий и подков, чем и было обеспечено завоевание Руси татаро-монголами. Таким образом, когда мор кончился, на Руси уже висело ярмо Золотой Орды.

Князь жил припеваючи, несмотря на иго, и даже решил жениться. Сам он ехать за невестой не собирался, так как невеста, по имеющимся сведениям, проживала где-то в тридевятом царстве. Поэтому, посоветовавшись с боярами (из которых ехать тоже никто не согласился), князь решил послать человека подневольного. Выбор пал на героя недавней печенежской кампании, молодого смышленого дружинника Домкратия Хряка, каковой и был немедленно вызван к Самославу. Домкратия привел поп со странным греческим именем Андрон, ибо сам Хряк идти уже не мог по причине крайнего опьяненения.