– Представляю, в какой восторг тебя приведут «завертушки», – Ингвар улыбнулся уголками губ. Заметив же мое недоумение, объяснил. – Это пирожное. Тесто, скатанное в неровную трубочку, с вареньем внутри. Ее невозможно съесть и остаться чистым. Варенье оказывается на губах, течет по пальцам, капает на одежду Мы в детстве устраивали целые соревнования, пытаясь съесть завертушку и не измазаться.

Я представила и залилась звонким хохотом. Боги, каких же мелочей мне не хватало в детстве, чтобы почувствовать себя по-настоящему живой и счастливой.

– Наверняка будут и клоуны, ярмарка редко обходится без артистов, – продолжал расхваливать будущую прогулку Ингвар.

В итоге, быстро поев, я в припрыжку отправилась к себе. Одевшись, задумчиво покосилась на лежащий кошель. Пары золотых с лихвой хватило бы на все развлечения и, если я собиралась вернуться, смысла брать его с собой не было. Тем более, один раз меня уже ограбили, а на ярмарке кроме циркачей, наверняка будут и воры.

Только вот я сильно сомневалась в том, что вернусь.

Ингвар ждал меня в холле. Он также переоделся и сейчас был в синих штанах и белоснежной рубашке, причем белую ткань украшала белая вышивка, отчего она искрилась в солнечных лучах.

Я подошла ближе, присмотрелась.

– Это что, настоящий снег? Ты украшаешь одежду ледяными узорами?

– Мне кажется, вполне неплохое применение стихии, – как ни в чем не бывало, заметил Ингвар.

До меня же дошло, что и кажущиеся алмазными запонки с пуговицами, также были ледяными.

И вроде бы в этом не было ничего предосудительного, но настроение подобно дрожжевого тесту, поползло вниз.

Накатила грусть. Ледяные статуи, ледяная посуда, ледяные пуговицы, было ли в этом замке хоть что-то настоящее?

Владеющий снежной стихией, Ингвар казался практически всемогущим, но власть зимы была не бесконечной. Наступит Солвейн, на смену холодам придет весна. Треснет лед, забурлят скованные реки, снег превратится в воду. Вечный круг, где жизнь всегда берет вверх над смертью и забвением.

– Что тебя расстроило? – от мужчины не укрылись изменения в моем настроении.

– Просто задумалась, – не желая копаться в своей душе, я поспешно вышла на улицу. – На чем поедем теперь?

Взмах рукой и к ступенькам подъехал открытый экипаж, заряженный тройкой белоснежных лошадей. От живых их отличали только глаза, вместо привычных белков блестел лед.

– Прошу, – Ингвар распахнул передо мной дверцу.

Как и в прошлые разы, мы доехали за пару часов. Почему то мне казалось, что Ингвар продолжит играть роль галантного кавалера. Расскажет забавную историю, по обещает поучаствовать в ярмарских забавах и выиграть для меня игрушку, да хоть еще одну розу наколдовать! Он ведь хотел, чтобы я осталась в замке, иначе не затеял бы всю эту поездку, только сейчас отчего-то изображал полное равнодушие. Сцепив руки в замок, смотрел исключительно в окно, ни разу даже случайно не покосившись в мою сторону.

Неудивительно, что стоило карете остановиться, я едва не вылетела из нее, спеша скорее присоединиться к живым, шумным и настоящим, людям.

Ярмарка оказалась прекрасным развлечением. Людей было очень много, все в нарядных, ярких одеждах, то и дело со всех сторон слышались поздравления с наступающим праздником.

Уличные торговцы на все лады расхваливали пирожки и леденцы на палочках. К ним то и дело подбегали румяные ребятишки, крепко сжимая в перчатках заветные монетки.

Забыв обо всех заботах, я бегала от прилавка к прилавку. Не удержавшись, накупила множество разноцветных лент и гребней для волос, потом увидела лавку с одеждой и вовсе пропала. Рубашки, штаны, платья, все вещи украшала зимняя вышивка. Я долго смотрела на рубашку, на которую пришили крохотные колокольчики, но в итоге отобрала более простые и немаркие, подходящие для путешествия вещи.

Совсем скоро вещевой мешок начал приятно оттягивать руку. Приобретая очередной носовой платок, я чувствовала себя куда более самостоятельной и независимой, гораздо более готовой к новой жизни.

Пока я примеряла платья, Ингвар ждал на улице и успел раздобыть корзинку с необыкновенно вкусными сахарными орешками, со сгущенной начинкой. Вручив ее мне и забрав мешок, мужчина повел меня на площадь, смотреть представление.

На помосте актеры с ярко-раскрашенными лицами показывали шуточные сценки о том, как разные семьи готовятся к Солвейну. Юмор был деревенским, простым, зрители то и дело толкались, но я кидала орешки в рот, звонко смеялась и чувствовала себя совершенно счастливой.

Когда лицедеи закончили и начали кланяться, я хлопала в ладоши и одобрительно визжала едва ли не громче всех. С горящими глазами обернулась к Ингвару, желая поблагодарить за поездку, и наткнулась на его ледяной взгляд.

– Я буду ждать тебя на закате, – разрушил беззаботную атмосферу его сухой голос. – Захочешь уехать со мной или от меня, выбор за тобой.

С уходом мужчины ярмарка сразу потеряла половину своей прелести. И вроде бы Ингвар почти все время молчал, но ходить по рядом одной оказалось совсем не то же самое, что в компании.