После вчерашнего инцидента с красными розами он уставился на меня так, словно увидел призрак прошлого Рождества. Сразу после того, как я выжала свой свитер на голову Вайолет, она в бешенстве помчалась наверх. Я сумела выдавить вежливую улыбку для Мэддокса, прекрасно понимая, что моя белая майка почти не оставляла простора воображению, а затем последовала за его дочерью с мокрым свитером в руке.

Когда пробило пять часов, он нашел нас обеих за маленьким столиком в комнате Вайолет. Она раскрашивала книжку с Санта Клаусом, держа цветные карандаши с такой яростью, что сломала всю коллекцию красных.

Мэддокс предложил проводить меня до двери, но я сказала ему, что сама найду выход. Затем, слащаво попрощавшись с Вайолет, я сбежала в безопасное место своего собственного дома, где мне пришлось дважды посмотреть «Один дома», чтобы улучшить настроение. Если меня сегодня уволят, я уже буду смотреть «Полярный экспресс» с пинтой мороженого.

— Ты что-нибудь слышала от мистера Холидэя? — спросила я. Что-то вроде того, что я вышла из себя и облила его дочь водой из-под роз.

— Э-э, нет. Стоит ли мне этого ожидать?

— Нет, — сказала я слишком бодро. — Все хорошо.

— Еще раз спасибо, что делаешь это. Я свободна завтра и в субботу, у тебя есть мой сотовый, если тебе что-нибудь понадобится.

— Принято. Счастливого Рождества.

— Счастливого Рождества.

Закончив разговор, я продолжила движение по дороге и свернула на частную полосу Холидэев. Сегодня дом был таким же впечатляющим, как и вчера, и припарковавшись у парадного входа, я воспользовалась моментом, чтобы оценить детали, которые пропустила вчера. Медные водостоки. Резные фронтоны. Подъездная дорожка — отапливаемая, судя по отсутствию снега и струйкам пара, поднимающимся от черной поверхности.

На что было похоже иметь такие деньги? Я сомневалась, что когда-нибудь узнаю, и меня это устраивало. Я выросла в обычном доме с тремя спальнями и двумя ванными комнатами, полном любви и смеха. Это была другая валюта, и в этом отношении я была богатой женщиной.

Не то чтобы дом Холидэев не был полон любви. Вчера я случайно встретила Хита и Тобиаса. С учетом того, что Бозмен рос, как и раньше, и наши круги общения разошлись в противоположных направлениях, я не видела ни одного из них годами.

Близнецы, как и Мэддокс, выросли из долговязых мальчишек, которых я помнила по старшей школе, в невероятно красивых мужчин, хотя и не таких привлекательных, как их старший брат.

Я вылезла из папиной машины, мгновенно соскучившись по сиденьям с подогревом. Барни, или Барли, нравился мне своими современными удобствами. Я все еще люблю тебя, Магдалена. Всегда.

Мое дыхание превратилось в облако, когда я открыла заднюю дверь и достала свою сумку. Молния топорщилась. Этим утром я взяла с собой весь свой арсенал.

Сделай это, Вайолет.

Расправив плечи, я направилась к крыльцу, собираясь позвонить, когда тяжелая дверь из орехового дерева распахнулась, и там был он.

Привет, Мэддокс Холидэй.

Черт, он был великолепен.

— Доброе утро, — сказал он.

— Доброе утро. Вы собираетесь меня уволить?

Он рассмеялся, и на его лице появилась ослепительно-белая улыбка с ямочкой. Стайка рождественских певцов, поселившаяся в это время года в уголке моего сознания, запела: «Ал-ли-лу-я».

— Честно говоря, я немного шокирован. — Он придержал для меня дверь, когда я вошла внутрь.

— Значит, присяжные все еще не приняли решение о моем увольнении? — Я поставила сумку, чтобы снять пальто и повесить его на крючок.

— Нет, шокирован, что вы вернулись. Каждый из ваших предшественников сбежал.

— Я не из тех, кто уходит от ответственности. И сегодня я пришла подготовленная. — Я подняла свою сумку и хлопнула по ее боку.

— Сегодня здесь мои родители. — Мэддокс провел нас в гостиную. — Я подозреваю, что мои братья будут поблизости всякий раз, когда их желудки будут заставлять их приходить сюда за едой. Я буду в офисе большую часть дня, но буду доступен, если вам что-нибудь понадобится.

— Я уверена, у нас все будет хорошо. Где Вайолет? — Выходи, выходи, малышка. Пора играть.

Словно услышав мой безмолвный призыв, Вайолет поплелась в комнату. Сегодня без пачки. Вместо этого на ней были джинсы и пушистый красный свитер.

Красный определенно был ее цветом, и не потому, что существовала реальная вероятность того, что она была отродьем Люцифера. Он подчеркивал молочно-шоколадные пряди в ее длинных каштановых волосах. Ее голубые глаза расширились, совсем как у ее отца. Она была бы самым красивым ребенком в мире, если бы не этот хмурый взгляд.