Шрифт:
А молодой лейтенант быстро соображал, что же делать дальше, но неожиданно ход его путаных мыслей остановили громкие выстрелы в зале кабака «Молоко».
Выхватив «Стечкины», четыре чёрных волка вели прицельный огонь по боевым кабанам. Первым получил пулю в лоб генерал Щерба. Затем рухнули два борона. Потом один за другим гибли младшие офицеры.
Сашка рванул вперёд, закрывая огромным телом единственную женщину.
Свиноматка уже немолода. Шалайя давно не в форме. Она стара и брюзжит хуже китайской мины, но она всё-таки дама! А его долг военного – спасать гражданских: и детей, и стариков, и кабанов, и людей, и слабых, и сильных – любых гражданских.
Сашка зажмурился, прощаясь с жизнью, и закрыл Шалайю своей грудью.
Когда смолкли выстрелы, лейтенант открыл глаза.
По залу кабака ходили чёрные волки. В лапах у них стволы, на мордах оскал. Они работали молча. Также когда-то работал Сашка, добивая китайских вепрей: бездушно, хладнокровно, не жалея раненых, пищащих, скулящих. Он ничем не отличается от чёрных убийц. Сашка тоже нёс врагу смерть, только ещё в больших размерах.
Но волки почему-то не пристрелили его. Они переступали через трупы, иногда останавливались и делали контрольный в голову.
– Что здесь происходит? Кто вы? – спросил лейтенант и обернулся, увидев Шалайю целой и невредимой.
– Не суетись, кабанчик, – ответил один из волков. – Ты и твоя красотка поедите с нами. Это приказ. Понял?
– Чей это приказ? – удивился Сашка.
– Какая тебе разница, кабан? Радуйся, что живой остался… Повезло тебе, лейтенант. Говорят, ты умный, потому и выжил.
– Да кто вы такие? – взывал к чёрным волкам Сашка. – Пока не ответите, я с места не сдвинусь!
– Успокойся, Сашка. Алданские мы… А в Алдане попусту языками не машут. Сказано тебе, едешь с нами, значит, едешь, и пиздец! – сообщил волк и сделал выстрел в мокрый пятак барона Хруста.
***
Князь Витольд отдал приказ всем батальонам, находящимся в резерве восстания. Он сообщил, что мятеж подавлен, что генерал Щерба и другие штабные офицеры казнены.
Кабаны бросали оружие, поднимали лапы и кучной толпой продвигались к дворцовой площади. Больше других боялись вепри, захватившие главпочтамп на Оржанке. В лучшем случае – их отправят на фронт, смывать вину кровью, а в худшем – расстреляют ближе к обеду.
Ну что же, значит, такова судьба, потому что князь велик! Грех направлять оружие на вождя Страны Сибирь.
Наступило утро. Княжеский отряд был на грани. Так долго в «ярости» никто и никогда не пребывал. Свиту князя мучила жуткая жажда, потому что человеку, вышедшему из-под действия препарата «Вар-250», нужна свежая кровь, много крови. И желательно – ещё тёплой плоти!
Князь приказал не трогать пленных кабанов. Солдаты глупы и наивны, как малые дети. Пусть в руках восставших секачей находилось страшное оружие, но свиньи людям не враги – поскольку они лишь лекарство для человека.
Свита государя вернулась во дворец. Все люди пришли на кухню и любовались тем, как шеф-повар Любим резал сочное мясо, бросая его на раскалённую сковородку.
Все жадно смотрели на жареные отбивные. Любим был прекрасным поваром. Всего пятнадцать минут, и свита получила первую порцию ароматной свежатины.
– Парамон, подойди ко мне, – подозвал Витольд.
– Слушаю вас, государь, – пережёвывая уже третий жирный кусок, лениво ответил советник Лизнёв.
– Будь добр, вызови Елисея Одноглазова. Я совсем забыл о нём. Елисею тоже необходимо подкрепиться. К тому же не терпится узнать, как чувствует себя наш император.
Парамон включил рацию.
– Одноглазов. Елисей Одноглазов. Это советник Лизнёв тебя беспокоит…
В ответ лишь звучала тишина.
– Что-то не отвечает, – жевал свининку Парамон. – Наверное, не хочет свежатины или у рации батарея села.
Витольд сидел на стуле, смотрел на стол, заставленный тарелками, и быстро соображал. Соображал он настолько быстро, насколько хватало уставшего и опьянённого «ярость» разума.
Но вдруг князь подскочил со стула, бешено завертел глазами и судорожно задышал, словно ему перекрыли доступ к кислороду.
– Роберт Варакин! Твою же мать, доктор Варакин сбежал! Всё это представление с восстанием кабанов и захватом казначейства, лишь для того, чтобы похитить императора Роберта! Какой же я глупец! Как я мог не заметить? Как я мог не понять это сразу?!
Князь Сибири снова закипал, будто ещё остались силы снова впасть в «ярость». А писарь Максим покачал головой, бросил смачный кусок свинины обратно в тарелку и, медленно вытирая полотенцем руки, произнёс, голосом полным трагизма:
– Никогда не доверял главе охраны… И кстати, друзья, у меня, кажется, рождается новое стихотворение. Такое скорое, недоработанное… А ещё оно уязвимое и злое…