Внутри флакончика находилась жидкость, напоминающая ту, о которой рассказывал Борис. Мне хотелось выпить её залпом, хотя от неё исходил неприятный запах. Но медсестра повернулась в тот момент, когда я собирался это сделать, и сказала:

— Не пейте залпом, иначе зелье выйдет обратно. Пейте его медленно.

— Хорошо, — ответил я, хотя про себя подумал: как можно это пить медленно, если оно вызывает тошноту и скверные ощущения?

Пришлось согласиться с условиями медсестры, и мне довелось почувствовать этот скверный напиток на вкус. Медленно попивая, я заметил, что стоны моих соседей по палате становились приглушёнными, и меня накатывало волной блаженства и спокойствия. Боль в теле медленно утихала. Всё, что я чувствовал в данный момент, было лёгкостью и спокойствием, и мои глаза сами закрывались, призывая ко сну. Я был не против вздремнуть ещё пару часов.

Однако удовлетворить себя долгим сном не получилось. Кто-то усердно и легко пытался привести меня в чувства. Звуки речи и голоса стали проявляться в моей голове. Открыв глаза, я увидел несколько человек. Одни были мне знакомы, остальных я видел впервые. Пьера, Магнуса и Андрея я узнал по их скупым улыбкам. Чувства на их лицах явно выдавали желание задать мне свои вопросы.

Кроме них было ещё несколько человек. Они выглядели многозадачными, и у одного из них в руке находился тот самый камень, который я нашёл в пещере. Внешне один из них выглядел серьёзным и ответственным. Он был высокий и худой, с угловатыми чертами лица. Тёмные волосы зачёсаны назад, тёмные глаза глубоко посажены под густыми бровями.

Тонкий нос и плотно сжатые губы придавали ему строгое выражение лица, которое, казалось, редко менялось. Другой человек, которого я видел так же впервые, был среднего роста, с круглым лицом и яркими глазами, светящимися добротой и улыбкой. Светлые волосы золотистого оттенка небрежно уложены, и седина уже начала проступать на висках. Простая одежда не выделялась ничем особенным. Его лицо, озарённое улыбкой, заметно отличалось от строгости первого.

— Ксенофон Ласкарис, — представился человек строгой внешности, медленно проговаривая каждое слово. — Управляющий министерством посёлка.

Холодная дрожь пробежала по моему телу.

— Меня зовут Рома, — ответил я стеклянным голосом. Лица окружающих застыли после слов Ксенофона. Все понимали, кто он такой. Стоны раненых вокруг стали тише. Местные официальные лица окружили мою больничную койку, что выглядело странно, но одновременно подчеркивало значимость моей личности в этом месте.

— Вас недавно поставили на учет, Роман, а вы умудрились вляпаться в такую историю, — проговорил Пьер.

Андрей поправил его:

— Внесу поправку, если позволите. Вляпались мы всей командой, и никто не мог предвидеть такой угрозы.

— Достаточно, — перебил его Ксенофон. — У поселка на этого мальца другие планы, — сказал он, не раскрывая секретов.

Мне стало не по себе от такой фразы, и я посмотрел на Андрея, но тот лишь сочувственно глянул на меня.

— Оставим молодого человека восстанавливаться. «Крепкого здоровья», — сказал Ксенофон и лёгким наклоном головы дал команду на уход всей местной делегации.

Развернувшись, они двинулись прочь. Андрей повернулся и пожелал мне скорейшего выздоровления, после чего присоединился к группе, и вскоре они исчезли из поля зрения. Монолог про планы поселка не покидал мою голову и будоражил сознание, особенно после встречи с министром. Атмосфера рядом с ним казалась ледяной, что создавало напряженность. Закрыв глаза, я снова попытался отдохнуть и восстановить силы. Людям в палате становилось легче после прихода медсестры, некоторые начали приглушённее стонать, другие начали медленно просыпаться. Боль в теле не исчезла, но мне становилось легче, и мысли становились более отчётливыми. Сон мягко окутал меня и погрузил в свои тёплые объятия.

****

— Ты видишь, что происходит в посёлке? Суета и негодование не должны выходить за рамки, и быт поселка должен оставаться на прежнем уровне. Необходимо сократить число пострадавших от нападения горгон и найти всех причастных мрачников. К слову, о мрачниках: как этот Вигвар попал на пост, и почему никто не удосужился проверить его на предмет сотрудничества с тварью, которую никто не может найти?! — спросил Ксенофон, его голос был холодным и строгим, а глаза сверкали в полумраке кабинета.

Гаврила Васильевич улыбнулся, хотя в его глазах мелькнуло беспокойство, и ответил уверенно: — Порядок в поселке будет прежним, нет причин для беспокойства. Портал вот-вот закроется и запечатается. Никаких лишних движений больше не будет. Вскоре соберём группу охотников и отправим их на разведку. Так мы поймём, как горгоны вышли на поселок, было это случайностью или наводкой.

Министр наклонился вперёд, его лицо осветилось тусклым светом лампы, отбрасывая мрачные тени: — Надежд возлагать не буду. Ты знаешь, что будет, если всё не придёт в порядок. И ещё кое-что… — он сделал паузу, прищурив глаза. — Мальчика, выжившего после встречи с големом, отправьте в отряд охотников и отдайте ему этот осколок. По всей видимости, он обладает сильными магическими свойствами.

Гаврила Васильевич взглянул на осколок, который лежал на столе, светясь тусклым голубым бликом. Он знал, что этот артефакт не просто магический — он обладал невероятной силой, которой хватило одолеть голема. Этот осколок могли использовать и во благо, и во зло.

— Будет сделано, министр, — ответил он, стараясь скрыть дрожь в голосе.

Министр кивнул, и Гаврила Васильевич вышел из кабинета, чувствуя, как напряжение сгущается вокруг него. Он знал, что предстоящая миссия будет смертельно опасной, и не был уверен, что мальчик, несмотря на свою силу, сможет справиться с таким испытанием.