Поёживалась, как на сквозняке, морщилась, делая глотки безвкусного напитка.

— Здесь кофе как пепел, — произнесла я, наконец. И не соврала, но дело было не в кофе, во мне.

— Ты хотела моей помощи? В чём она должна состоять?

Я была готова и к этому вопросу.

— Не знаю, — пожала плечами, ощутив его пристальный взгляд. И решилась посмотреть в глаза. Сейчас было можно. Сейчас он поймёт, что именно я хочу ему сказать: — Я не знаю, зачем позвонила вам. Мне больше было некому.

Понизила голос на последней фразе, испугалась того, в чём призналась. Это почти обнажение, почти неприлично делать такие признания малознакомому человеку.

— Я хочу узнать, случайность ли всё это? — тут же затараторила я, стараясь сгладить неловкость от собственной слабости. Хочу, чтобы он забыл о моей нечаянной откровенности.

— Что именно?

— Ну, то самое. Лилия Аркадьевна и Филипп… Они появились снова.

Я произнесла имя бывшего и прикусила нижнюю губу. Опустить голову и преодолеть искушение посмотреть на ту реакцию, которые произвели мои слова, упоминание одного мужчины, того самого, что меня волнует, кто обнимал меня, любил физически, ласкал руками везде, при другом.

Том самом, кто если раньше и не думал обо мне больше минуты в день, то сейчас отчим Али невольно станет представлять, что делал со мной Филипп Немов. И эта навязчивая мысль, если заползла в голову, то уже не отпустит.

Надо только помочь ей укорениться.

— Простите, не знаю, почему я о нём заговорила. Он меня давно не волнует.

И слёзы на глазах. Обычно именно на этом я и спотыкалась.

Заплакать по заказу несложно: поднести к лицу платок с пропитанным составом, и всё готово, но просто слёз недостаточно.

Обида — это что-то такое, что чувствуется на расстоянии. Заплакать можно, передать одной фразой всю гамму чувств, обуревающих меня: раздражение, злость на саму себя, попытки обмануть и отречься от Немова под благовидными предлогами, желание, чтобы этот стервец снова позвонил — это удалось.

— А если я помогу тебе, что получу взамен? — внезапно спросил Виктор, и я с удивлением подняла на него глаза. Даже плакать перестала.

По-настоящему. Теперь всё стало настоящим.

Глава 10

— Что я могу предложить вам взамен? — робко улыбнулась я, но сразу приосанилась и придала лицу серьёзное выражение

Бьюсь об заклад, мой партнёр ожидает, что я начну строить из себя непорочную деву, оскорблённую намёком на двусмысленность момента! Но я и здесь его удивлю.

— Я понимаю, на что, возможно, вы намекаете. И понимаю также, что выбор у меня небольшой. Я совсем не невинна.

Тут надо остановиться. Замолчать, чтобы дать собеседнику возможность попробовать эту фразу на вкус. Он представит, насколько я могу быть не такой, как он ожидал. Это подогреет интерес.

— И всё же не хотела бы расплачиваться собой. Да и не думаю, что могу быть вам интересна.

Главное — не упоминать о жене, чтобы не обломать кайф от покупки чужого молодого тела.

Проблема не в том, что состоятельный мужчина не может купить любую девицу, даже добродетельную, а в самой обёртке, под которой подаётся сделка. Одно дело мочь, другое — когда жертва не хочет отдавать себя не по причине кокетства, а по иной.

Например, решила, что завязала. Соблазнить такую приятно вдвойне.

— Когда-то я дала себе обещание, что не стану вступать в связь без любви. Без взаимного притяжения, вернее. Однажды я уже обожглась на сексе по выгоде, больше не хотелось бы, — я снова то смотрела в сторону, то на него и снова опускала глаза, руки мои не знали покоя, я то и дело словно в задумчивости прикасалась к своему лицу, губам, приковывая к ним внимание собеседника, но делала это как бы невзначай.

Облизывать губы, краснеть — это так естественно в моей ситуации, но важно не переборщить. Иначе всё будет ясно: коварная обольстительница играет роль невинной овечки.

Я избегала избыточности во всём: в словах, в движениях, в мыслях. И одновременно пыталась быть, а не играть роли.

— Но если я могу сделать для вас что-то ещё… Конечно, это наивно. Ваши возможности не в пример шире моих.

Он молчал и с удовольствием тигра, сидящего в засаде у водопоя, наблюдал за тонконогой ланью. Испуганная малышка дрожала от страха, но постепенно жажда глушила чувство опасности, велевшее спасаться бегством.

Спешить для хищника не было необходимости. Лань уже попалась в его когти, хотя сама об этом пока не подозревает.