– Но почему система не хочет использовать ваши знания? – спросил Савватий. – Почему она вообще не хочет использовать эти знания, коль они существуют в этих книгах? Ведь она могла бы достичь истинного совершенства, если бы только захотела использовать эти знания!

– Да, мой друг. Но, похоже, эта несовершенная система запрограммирована таким образом, чтобы извлекать ресурсы. Более того, боюсь, что у системы существует естественный инстинкт самосохранения. Ведь если система перестанет извлекать ресурсы, тогда сама же эта система прекратит своё существование за ненадобностью. И именно этого она боится.

Савватий предельно внимательно слушал Никто до того момента, когда в его голове каким-то странным образом зазвучал повелительный голос:

«Это и есть президент! Убей эту тварь! Размозжи его голову вон той металлической штуковиной! Убей! Убей! Убей!» – и Савватий упал на пол, схватившись за голову.

– Что с тобой, друг мой?! – искренне озаботился Никто.

Но Савватий лишь валялся на полу. Нестерпимая головная боль одолевала его. Он естественным образом сопротивлялся приказу внутреннего голоса, так как боялся остаться в этом месте в одиночестве. Но чувствовал, что пока не совершит приказ голоса, боль не оставит его в покое. Тогда Савватий вскочил на ноги, схватил металлическую штуковину и с болью в сердце начал бить ею по голове Никто. Никто рухнул на пол, и его кровь разлилась по белому мраморному полу.

Боль в голове Савватия успокоилась. От бессилия он сел в кожаное кресло перед мониторами на стене, всё ещё держа в руках окровавленную металлическую штуковину.

Через несколько минут перед ним из-под пола поднялся столик, сервированный дорогой посудой, которая была наполнена изысканными блюдами, и это действие сопроводилось голосом робота:

– Время обеда, господин президент! Приятного вам аппетита!

Савватий с грустью посмотрел на тело мёртвого Никто, потом вернул свой взгляд на обеденный стол. И, видимо, боясь, что еда исчезнет, он начал жадно есть всё руками, искоса продолжая поглядывать на тело Никто.

Через несколько недель Савватий освоился в новом для себя мире. В одном из залов он обнаружил кладбище, на котором, видимо, были похоронены предыдущие – если так можно выразиться – хранители библиотеки. На одном из надгробий было написано: «Здесь похоронен неизвестный человек. Был найден повешенным. Похоронен Марком в таком-то году». На другом: «Здесь похоронен Марк. Умер от непонятной болезни. Похоронен Сергием в таком-то году». Савватий похоронил Никто и на надгробии написал: «Здесь покоится человек по имени Никто. Убит и похоронен Савватием в таком-то году».

Несколько недель Савватий сходил с ума от одиночества и уже готовился к тому, чтобы покончить с собой. Но потом обнаружил записи Никто, своего рода дневники, в которых Никто занимался расшифровкой языков, на которых были написаны разные книги. Савватий начал изучать эти записи и учить языки. Позже начал читать и книги.

Чтение увлекло его. С каждой новой прочитанной книгой его ум становился всё спокойнее. События же на мониторах помогали ему коротать длинные вечера.

В один из дней из экранов мониторов зазвучал протяжный сигнал тревоги. Люди на улицах и в домах начали суетливо бегать. И через несколько мгновений Савватий начал изумлённо наблюдать, как армия повстанцев врывается в город, и городская армия вступает с ними в борьбу, словно армия Света вступает в борьбу с армией Тьмы. Но Савватий смотрел на всё происходящее, как на события фильма, он смотрел на действия двух армий, каждая из которой была убеждена в своей правоте и святости, но Савватий не видел между ними никакой разницы.

Послесловие

Если в будущем искусственный разум возможен, с чего мы решили, что он будет лишён религиозности? Вполне возможно, что человечество захочет заложить в искусственный разум религиозность в надежде на то, что так искусственный разум не сможет в итоге уничтожить людей.

1

Даша медленно шагала по кромке воды, набегающие тёплые волны ласкали её ноги, солнце слепило глаза, а крик чаек заглушал её собственные мысли.

Она заметила, что некоторые волны выше других и они подмачивают подол платья. Но у Даши почему-то не было желания задирать платье, а хотелось просто наблюдать, как мокрые пятна разрастаются, поднимаются выше.

Ноги с каждым шагом проваливались в мягкий песок, и в местах следов вода становилась мутной от песчинок. Мелкие камушки застревали между пальцами, и Даше казалось, что она чувствует каждый из них.

Внезапное дуновение ветра отвлекло её от ощущений, она подняла голову и вдалеке, на возвышающимся над берегом холме, увидела свой дом, покрашенный в небесного цвета краску, с белым балкончиком. А рядом с домом стоял он. Это был Слава. Конечно! Это не мог быть никто другой. Такой красивый! Высокий! Плечистый! В своей белоснежной футболке поло, джинсах и сланцах на босую ногу. И он весело махал ей рукой.

«Какой же он красивый!» – подумала Даша, и ей непременно захотелось побежать к нему, чтобы поскорее оказаться в его объятиях.