У меня не так.

Я всегда отлично помню, что делала… И с кем. Бывают, конечно, небольшие пробелы в памяти, но незначительные.

Зачем я вчера выпила тот чёртов бокал пива? Вот зачем?.. Где меня настолько переклинило? Хоть кодируйся, честное слово!

Открывать глаза не хотелось. Точнее, я их уже открыла и тотчас закрыла, прислушиваясь к тишине в чужой квартире.

Проснулась я раньше будильника. Голова не болела. Болела душа, совесть и то, что между ног.

Боже…

Перевернувшись на живот, я уткнулась лицом в подушку.

Не хочу вспоминать… Не могу. Не буду.

То, что было, то было.

Имеет человек право на короткое безумство?

Может, и имеет. Но не в моём положении и не при моей работе.

Я с трудом подавила стон.

Накуролесила ты, Марфа, чего уж…

То, что не поехала домой — правильно. Нечего бабушке видеть меня такую «хорошую». К подругам — тоже… Те же потом стебаться будут годами.

А Илья Николаевич?.. Чёрт, я даже имя-отчество его помню… Ну почему-у? А? Могла бы и забыть…

Может, сделать вид, что забыла? Что ничего не помню? Вот абсолютно ничего…

Врать у меня никогда особо не получалось, нечего и начинать. Не так воспитывали.

Была одна надежда. Что Илья Николаевич ещё спит, и можно попытаться незаметной мышкой выскользнуть из квартиры и… А дальше что? На такси деньги у меня были, а вот вызвать машину… Я могла ошибаться, но вроде бы видела охранника, когда мы въезжали на территорию ЖК. Можно у него телефон попросить.

И тут меня пронзила новая ужасающая мысль! А если никто не поставил будильник, и я давно проспала положенное время подъёма?

Подорвавшись с кровати, резко села, пытаясь сориентироваться.

И ладно бы только это…

На мне не было трусов.

Я прикрыла глаза. Докатилась, Марфа Ивановна…

От школьников оплеуху получила, напилась, в баре станцевала, с незнакомым мужчиной переспала…

Ну почти переспала.

Жаром окатило с головы до пят. Не думать… Просто ни о чём сейчас не думать. Подумаю вечером. После того, как отучу малышариков.

Главное — найти трусы… Куда их могли деть? И где моё платье и колготки?..

Платье увидела. Колготки тоже.

Опустила ноги на пол. Белый кружевной комочек обнаружился у прикроватной тумбочки. Слава Богу!.. Я поспешно схватила трусики и кое-как, не сразу попадая ногами, натянула их на бёдра. И тут же почувствовала себя защищённее.

Никого, кроме меня, в спальне не было. Уже хорошо. Спала я одна.

Так сколько же времени?..

Сердце съёжилось от дурного предчувствия. Я сначала запахнула на груди рубашку, интуитивно пытаясь укрыться, и почти сразу же принялась лихорадочно её стягивать. Я сдурела?.. Что я творю?! Сейчас-то!

Опасливо поглядывая на приоткрытую дверь, крадучись шмыгнула к своей одежде и поспешно начала одеваться. Руки подрагивали от волнения.

Так тебе и надо, Марфа, не будешь лезть в драку, а потом запивать горе пивом. Знала же, что последствия будут. Нет, полезла!

Но кто мог подумать, что пятиклассники едва ли не с кулаками накинутся на учительницу! Нормально, да? И главное — сегодня ведь в глаза бесстыже будут смотреть!

Ну ничего… Ничего… Мне бы до школы добраться.

Я поправила колготки, натянула подол платья как можно ниже и прислушалась к тишине в доме.

Да нет… Звуки были. Значит, Илья Николаевич не спит, и мне придётся с ним встретиться лицом к лицу. Ладно, это я как-нибудь переживу. Пусть барышня я кисейная, но не до такой же степени.

А вот то, что проспала… Это уже хуже. Намного.

Прикрыв глаза, попыталась успокоиться, считая до десяти. Дошла до двадцати семи — не помогло. Выходить надо. И здороваться с человеком надо… Помог же.

Ага, помог. А потом что сделал?

Да ничего не сделал — в том-то и дело! Сама, дурёха, творила чёрте что! Кстати, а правда, откуда я знаю, как танцевать чечётку? Нет-нет, об этом тоже потом…

Нужно Илье Николаевичу сказать «спасибо». Что остановился, разнял хулиганов. Что в баре меня не бросил. И потом… Сюда привёз.

За оргазм тоже поблагодаришь, Марфа?

Я спрятала лицо в ладонях. Додумалась… Ничего не скажешь!.. И откуда только похоть взялась.

Не вспоминать! Только не сейчас. Всё вечером, хорошо?

Сейчас надо день простоять, выдержать. И, по-хорошему, уже пора выйти из комнаты, как-то обозначить себя.

Но ноги были деревянными и напрочь отказывались слушаться.