Старик слез с телеги и стал кидать на нее лопатоймусор из кучи. Витя стал ему помогать.

– Мусор - это тоже их, дачников, работа, - вздохнул старик.
– Приедут, позагорают, кислородом подышут, а после них хоть в лес не ходи... Осторожно, песик, тут стекло, ты же у нас босиком...

Когдамы погрузили весь мусор, старик сказал нам "спасибо" и пригласил в гости.

– Я живу в желтом домике на горе. Его отовсюду видно. Легконайдете.

Этот добрый старик мне очень понравился. Лошадь его - тоже. В хорошем настроении мы побежали догонять Пал Палыча и маму Машу.

Кто никогда не был городской собакой, даже представить себе не может, до чего же это здорово - мчаться вперед, не разбирая дороги, перемахивать ямы и кусты, с налету врезаться в чащу! Нос у меня чуть не разрывался столько попадало в него прекрасныхзапахов! А один вдруг совсем свел меня с ума. Я даже взвыл и сделал стойку возле большой черной норы. Но когда я засунул в нее голову... Нет, это даже описать нельзя! Там нестерпимо пахло настоящим лесным зверем! Я лаял, рыл землю передними лапами и отбрасывал ее задними. А где-тодалеко в земле что-то живое дышало, урчало и... боялось меня.

Пал Палыч, конечно, вытащил меня из этой норы.

– У этого пса есть задатки и темперамент, - сказал он.

– Я же говорил тебе, папа, Пиратыч себя еще покажет!
– с гордостью произнес Витя.

Обратная дорога из леса тоже была очень интересной. Мы собирали коллекции. Мне попалось много забавных находок: сухая сплющеннаялягушка, птичье крыло, чья-то челюсть и круглое волосатое гнездо с дыркой. Но все это пришлось бросить. Карманы у Вити и без того были набиты доверху.

Я ему завидовал, хотя вообще-то носить одежду очень противно. Витя как-то надел на меня трусы имайку, но я сразу же в них запутался и упал. А вот от двух боковых карманов я бы не отказался!

Страшный пес

1 июля. Какая встреча! Не могу опомниться! Кажется, начинаю понимать смысл выражения "собачья жизнь".

Но лучше все по порядку.

Вчера после обеда я пошел к забору закопать взаветном месте возле кустов кость про запас. Только вырыл ямку, вижу - на меня из кустов смотрит чей-то пронзительный глаз. Я, понятно, оскалил зубы. Но глаз не исчез. Тогда я разозлился:

– Эй ты, поди прочь! Тебе не достанется моя кость!

– Жадность и грубость не украшают даже собак, - медленным хриплым басом ответили мне из-за забора.

Ну, нахал! Вот я сейчас задам тебе трепку! Я проскочил стрелой сквозь кусты - и остолбенел.

По ту сторону нашей изгороди сидел огромный страшный пес. Черный, худой, весь в репейниках. На месте левого глаза у него... ничего не было. А правый смотрел на меня так, что я почему-то, независимо от собственного желания, встал на задние лапы.

– Отличное пузо!..
– насмешливо сказал черный пес.
– Ты каждый день набиваешь его до самого горла?

Я не люблю, когда со мной разговаривают подобным тоном, а потому сразу же привел себя в порядок, то есть встална четыре лапы и сказал небрежно:

– Очень возможно... Набиваю. Три раза, а то и четыре в день.

Пес отвернулся, лег, устало положил свою большую голову на передние лапы и закрыл свой единственный глаз.

Нехорошо стало у меня на душе: уж очень скверный был у него вид.

– Послушай, - спросил я, - ты болен?

– Нет, - ответил он.

– Я чем-нибудь могу тебе помочь?

– Ничем, - ответил он.
– На свете есть толькоодна собака, которая умеет делиться... И то потому, что у самой не густо.

– Чего не густо?
– не понял я.

– Еды!
– вздохнул он.
– Тебе не понять этого, песик, но я уже три дня ничего не ел.

"Идиот!
– Это я про себя.
– Стоял и хвастал набитым пузом перед голодным братом. Стыд-то какой! "

Я снова проскочил сквозь кусты, схватил свою кость и притащил ее к изгороди.

Как он в нее вцепился! Даже затрясся с головы до пят! И грыз ее, грыз, пока не съел всю!

Я сбегал на кухню, с несчастным видом стал перед тетей Грушей на задние лапы, получил холодную котлету и принес ееодноглазому. Он проглотил ее, как я - муху.

– Еще хочешь?
– спросил я.

– Что за вопрос?
– ответил он уже веселее.

Я снова сбегал на кухню, впервые в жизни, как в тумане, украл батон. С ним одноглазый тоже расправился очень быстро и посмотрел на меня вопросительно.

– Пока все, - смущенно сказал я.
– Извини, Приходи завтра. Я попытаюсь добыть чего-нибудь посытней.

– Приду, - сказал он.
– Ты хороший парень. Извини и ты меня. Я тебе нагрубил: пустое брюхо портит характер...

Мы еще постояли молча. Мне было очень жаль с ним расставаться.