ШАРЛЕМАНЬ (устало). Вы ничего не поняли, господа. Никаких счетов нет. Ну, почти. Есть кое-какая мелочёвка, но это совсем не то, что вы себе навоображали.

БЫВШИЙ БУРГОМИСТР. И куда же утекли все эти золотые реки?

ШАРЛЕМАНЬ. Это была плата за суверенитет.

ФРИДРИХСЕН. За что?

ШАРЛЕМАНЬ. Вы же знаете — во всём мире драконов давным-давно перебили. После чего объявили их вне закона. И охотно уничтожили бы последнего.

БЫВШИЙ БУРГОМИСТР. Чтобы освободить жителей города? Не смешите мои тапочки, которых у меня нет.

ШАРЛЕМАНЬ. Чтобы поделить между собой всё ценное, что в нём осталось.

БЫВШИЙ БУРГОМИСТР. Вот в это — верю.

ШАРЛЕМАНЬ. Нам приходилось откупаться от заграницы. Деньгами, золотом, девушками.

БЫВШИЙ БУРГОМИСТР. Но своей дочерью вы жертвовать не стали, так?

ФРИДРИХСЕН. Да ладно — дочь, дочь. Я другого не понимаю: зачем вписываться за дракона, если это так дорого обходится? Ну, подумаешь, убили бы его. Стало бы драконом меньше.

ШАРЛЕМАНЬ. Всё-таки существовать под драконом лучше, чем умереть за дракона.

ФРИДРИХСЕН. Умереть?

ШАРЛЕМАНЬ. А как вы себе представляете войну за освобождение нашего города? С жителями никто не стал бы церемониться — ни дракон, ни захватчики. Дракон мобилизовал бы всё мужское население, женщинами и детьми стал бы прикрываться, нами, как живым щитом, а захватчики применили бы оружие массового поражения. Большинство горожан погибли бы. Потом начался бы хаос, голод, эпидемии, разруха.

ГЕНРИХ (спокойно и очень зло). А хорошо бы. Ненавижу эту мразь, горожан. Безрукие души, безногие души, глухонемые души, цепные, легавые…

БЫВШИЙ БУРГОМИСТР (перебивая). Не драматизируй, сынок. Вот я люблю свой добрый народ. Особенно во время припадков. (Кричит) Я люблю-ю свой добрый народ! (Обычным голосом). Видишь, какой бред.

ФРИДРИХСЕН. Да хватит же! Так, значит, никаких иностранных счетов нет? А как же Вексельбонд?

ШАРЛЕМАНЬ. Смотрящий. Следил, чтобы ценности регулярно переправлялись нужным людям на той стороне.

БЫВШИЙ БУРГОМИСТР. И что мы с этого имели?

ШАРЛЕМАНЬ. Безопасность. Нас никто не трогал. В мире даже не знали о нашем существовании.

БЫВШИЙ БУРГОМИСТР. То есть как не знали?

ШАРЛЕМАНЬ. Политики знали. Но про нас не писали в газетах. А о чём не написано в газете, того как бы и нет.

БЫВШИЙ БУРГОМИСТР. Специалисты? Ланцелот тоже не знал, что здесь водится дракон. В той книге, что в Чёрных горах, о нём ничего не было сказано. А ведь её пишет весь мир. Горы, травы, камни, деревья, реки…

ШАРЛЕМАНЬ. В этом мире всё имеет свою цену. Траву можно вытоптать, дерево срубить, реку — осушить, даже горы можно срыть, если они будут болтать о том, о чём следует молчать.

ФРИДРИХСЕН. Дорого же это обходилось, наверное.

ШАРЛЕМАНЬ. Увы, очень дорого. Мы исправно платили четыреста лет, но в конце концов надорвались. В городе не осталось ни золота, ни серебра, ни красивых девушек. Наша промышленность устарела, наши товары не пользуются спросом. Перемены были, увы, неизбежны. По крайней мере, на какое-то время.

ФРИДРИХСЕН. Что значит — на какое-то время?

ШАРЛЕМАНЬ. Назовём это демократическим экспериментом.

ЛАНЦЕЛОТ. И чем он должен закончиться, Шарлемань?

ШАРЛЕМАНЬ. Когда вы сказали про работу с документами — что вы имели в виду, Ланцелот? То же, что и обычно?

ЛАНЦЕЛОТ. Нет. Я наконец-то посетил ратушу и как следует порылся в архиве. Читать вообще полезно. Почти так же, как и гулять по улицам.

ШАРЛЕМАНЬ. Я так понимаю, вас интересовали книги о драконах? О том, что с ними происходит после смерти?

ЛАНЦЕЛОТ. Если бы я знал об этом раньше. То обошёл бы ваш проклятый город десятой дорогой.