В лифте отец накидывается на меня с упреками:

– Какого хрена, Лера?! Сколько раз я тебе говорил – никогда ни с кем не уезжать без моего ведома. Почему ты не сообщила мне, что упала? Почему уехала с этим… – отец проглатывает оскорбление, но я прекрасно читаю все по его мимике. Он не за меня переживает, он боится, что кто-то узнает, и я, получается, упаду в цене? Словам Макса я верю больше, потому что он не скрывает своих намерений. А вот отец научился отлично манипулировать своей «родительской» заботой.

– Пап, я без телефона была. Как я должна была сообщить? Орать на весь холл? Максим помог мне. Лучше бы ты спасибо сказал.

Щеку обжигает, и я не сразу понимаю, что мне дали пощечину. Отец сжимает пальцы в кулак и бьет ими обшивку лифта. Видимо, удара по моему лицу ему не хватило.

– Да он сам это подстроил, дура! Хочет тебя заманить, трахнуть и потом меня шантажировать?

Я одергиваю руку и ухожу в другой конец лифта. Мне просто смешно. Шантажировать?! Сексом на одну ночь?! До меня начинает доходить, зачем отец демонизирует Градова еще больше, чем тот сделал сам. Он боится, что вместе с девственностью к Максу уплывет преимущество. Тот покупатель потеряет интерес к порченному товару?

Меня тошнит. Я зажимаю рот, чтобы не вывернуть содержимое желудка на покрытие, и, как только створки лифта открываются, бегу в квартиру и запираюсь в туалете.

Весь вкусный ужин летит в унитаз, а меня трясет от гнева, злости, ненависти и своей беззащитности. Самый главный человек, который должен защищать меня, спокойно ставит на меня ценник.

Но если хочу сбежать, надо не поддаваться эмоциям и держать боевую стойку.

Следующим утром я чувствую себя настолько разбито, что прошу маму принести мне завтрак в комнату. Отец уже давно уехал на встречу, и я рада, что не придется с ним разговаривать.

Мама приносит поднос с чаем, йогуртом и двумя бутербродами – с сыром и помидорами черри и с авокадо и красной рыбой. Все так аккуратно сервировано, что я понимаю, кто на самом деле это все делал. Наша домработница Зинаида, хотя я прекрасно помню, что она должна была уехать в заслуженный отпуск.

– Мам, ты Зинаиду вызвала? – спрашиваю у родительницы, забирая поднос. Мама какая-то уставшая и немного отрешенная. Она смотрит на меня взглядом с примесью сожаления и разочарования.

Не оправдала надежд?!

– А что такое?

– Она же в отпуске. Собиралась домой по делам. Зачем? Всегда же можно заказать доставку и…

– Валерия, я просто позвонила, и Зинаида сказала, что сможет побыть с нами неделю, а как вернемся в Москву, я переоформлю отпуск на другие даты.

Мама сегодня не просто уставшая. Злая, обиженная, раздраженная. Еще бы понять на кого, потому что, судя по ее взгляду, раздражителем могу быть и я.

– Ты что-то хочешь мне сказать? – лучше уж сразу узнать.

– Да, хочу. Ты уехала с мужчиной почти на всю ночь. Не позвонила. Вообще не сообщила, где ты. А сейчас сидишь в комнате и даже извиняться не собираешься.

– Серьезно? – не выдерживаю я. – И когда ты поняла, что я пропала? Когда вы домой приехали под утро?

Ох, я вижу, какая волна злости поднимается в маме. Да, она сейчас готова разорвать меня, как и отец, за то, что напоминаю ей о маленькой слабости в виде десятка бокалов с шампанским. Ведь Ирина Борисовна Преображенская не может быть с изъяном. Родословная ученых и врачей, универ и аспирантура, богатый муж, идеальные дети – и одна пагубная привычка.

– Лера, когда ты превратилась в такую дрянную девицу? Это мы виноваты, разбаловали тебя и вот результат. Никакого уважения к родителям.

– Отец всегда сам говорил, что уважать нужно за поступки, а вы уже много лет смотрите на меня, как на удобную мебель. Мам, ты даже не спросила, почему я уехала. Отец тебе не сказал, что я с лестницы упала? У меня растяжение лодыжки.

Мама молчит, но не потому, что ей стало как-то стыдно за невнимание к собственному ребенку. Нет. Она молчит потому, что это все усложняет в ее картинке «Дочь сбежала с мужиком на всю ночь».

Я прикрываю глаза. Не хочу видеть ее лицо. Она заодно с отцом и не хочет терять привычную сытую жизнь, а отец ее явно запугал и убедил, что меня надо отдать «в надежные руки», чтобы никто не трогал семью Горовых.

Я знаю, что могла вчера их обоих предупредить, сказать про ногу и дождаться, когда папа придумает, как это обернуть в свою пользу. И только поэтому я не сделала того, чего ждут от послушной дочери.

Мне надоело быть хорошей девочкой.

И я собираюсь сделать таким же плохим еще и своего брата. Наверняка, у папы планы и на Лариона.