Упираюсь ладонями в землю, перевожу дух.

Черт, похоже, задремала. Не надо было садиться.

Но ноги уже реально не держат.

Я, конечно, в спортзале часто бываю, но все равно такие нагрузки - это некоторым образом чересчур.

И пить хочется.

Так сильно хочется пить!

Наверно, от жажды в голове все туманит. И испарина на лбу. Да еще и духота такая…

Кто сказал, что на русском Севере прохладно всегда?

Убила бы, честно…

Я даже в июле в Египте так не выматывалась, когда нас гид к пирамидам потащил, а потом с местными водилами разругался, и они нас бросили…

Тогда я думала, что сдохну.

Сейчас я думаю, что тогда - было все по лайту. Здесь духота и сырость. Вот дождик прошёл и дышать нечем. Вернуться бы к озеру, но я так и не вспомнила, откуда пришла. Ладно, собиралась на дерево… Как?

— Сука, - бессильно плачу я, чувствуя, что вся моя стойкость к вечеру иссякнет.

Задираю голову к небу, смотрю на безмолвные зеленые макушки елей, и такое отчаяние берет, хоть волком вой. Или кричи.

— А-а-а-а!!! Черт… — кашляю долго и натужно. Голоса нет уже , практически.

Слабый писк какой-то выходит.

Дооралась.

Самое жуткое, что вообще не понимаю, сколько времени уже прошло. Здесь всегда светло. И если дождь, то сумерки, и белые ночи – это тоже сумерки.

Ну не деревенская я девочка, не умею высчитывать минуты по солнцу, блин! И определять стороны света по мху на деревьях! Тем более он во все стороны растёт.

И елки, елки эти проклятые… Сосны, сосны.

Ещё здесь дикие звери.

Стоит подумать об этом, и тени словно сгущаются вокруг, страшно так становится, зябко даже, несмотря на духоту.

Начинаю тревожно вертеть головой по сторонам, вглядываться в темноту леса.

И взгляд сначала проскальзывает, а затем тормозит на новом, пугающем элементе пейзажа.

Человеке.

Я замираю, пялюсь на мрачную, темную, неподвижную фигуру метрах в пяти от меня.

Мужчина.

В каком-то зеленом военном комбезе, что ли… И на голове - кепка.

Козырек не позволяет разглядеть лицо, только глаза блестят остро.

Их я почему-то вижу.

Моргаю, судорожно пытаясь понять, это сон или явь?

Может, я упала с пенька и приложилась головой?

Ведь никого только что не было рядом. Откуда взялся, да еще так тихо, бесшумно?

Привидение? Наваждение? Морок?

Между тем, мужчина начинает двигаться.

Ко мне.

Осознав, что морок скоро будет рядом совсем, торопливо вскакиваю с пенька, тут же запинаюсь о корягу и с визгом лечу на землю!

И не падаю!

Потому что призрак оказывается очень даже материальным. И у него оказываются очень даже жесткие, крепкие руки, надежная грудь, о которую я бьюсь лбом…

Задираю подбородок выше, выше… Да сколько же в нем роста? Два метра, что ли?

Я и сама не крохотуля, мои сто семьдесят три многих мужчин заставляют чувствовать себя коротышками, но тут просто великан какой-то.

Взгляд добирается до подбородка, поросшего жесткой на вид , светлой щетиной, практически бородой, цепляется за твердую линию губ, немного впалые щеки, прямой нос…

И надолго тонет в светлых, острых глазах.

Я столбенею, изучая лицо моего призрака, а на сердце неожиданно накатывает узнавание. Словно все это уже было, причем, совсем недавно.

И лес этот, и фигура мощная, и грудь крепкая, и взгляд острый… И запах: леса, прозрачной свежей воды… И похоти.

Это словно удар под колени, меня перетрясает напряжением, раскрываю рот, наверно, желая что-то сказать, но вместо этого молча тянусь к его лицу.

Провожу пальцами по колкой щетине на щеке, пугливо скольжу по шее и аккуратно кладу ладонь на крепкое плечо.

— Привет, — выдыхаю я, и улыбаюсь словно только его и ждала. Глаза его небесно-голубые, волосы светлые…

— Ну, привет, — тихо отвечает мужчина…

Наклоняется и целует меня.

И это настолько реальное ощущение, что я не могу даже стоять, безвольно обвисаю в крепких руках, раскрываю рот, покорно позволяя не целовать даже, а буквально брать себя, иметь, жадно и грубо.

Мужчина не церемонится, его поцелуй напорист, плотояден, жаден до неприличия. Он активно исследует мой рот, наглый язык легко порабощает инстинктивное сопротивление моего.

Я только и могу, что жалобно стонать ему в рот, да упираться слабыми руками в плечи. В голове, после стольких часов блуждания по лесу, страха, потярянности и обреченности, совершенно закономерно пусто. Ничего там нет,в моей глупой голове, кроме смутного ощущения дежавю.