В голове, конечно - дурман и дикость, а пальцы… Пальцы подчиняются, расстегивая оставшиеся пуговицы рубашки.

А вдруг я все же сплю?! Пропустить такое? Да ни в жизнь!

По мере того, как открывается вид на грудь, упакованную втонкий лифчик, глаза охотника становятся все чернее, хотя он голубоглазый. Но в этом полумраке… И взгляд теперь только там, в ложбинке между моих грудей.

В любое другое время это бы меня выбесило, наверно. Я, безусловно,горжусь грудью, чувствую себя вполне комфортно и сексуально в своем весе и размере, но за такое приходится расплачиваться похотливыми взглядами мужчин. А это далеко не всегда приятно.

Не всегда.

Но вот сейчас…

Сейчас я нарочно замедляю движения, жадно отслеживая реакцию охотника на свое обнажение, и получаю от этого дополнительное сладкое удовольствие.

И от зрачков, резко расширившихся, и от чуть подрагивающих ноздрей, словно у хищника, да… теперь я вижу, что это настоящий хищник. Он, в лесу - размеренный, спокойный,тут буквально срывается от близости добычи.

Его потряхивает, он сдерживается из последних сил. И я хочу травить его, дразнить.

Не сон! Не сон! Так какого хрена я себя так веду?

Облизываюсь, во рту сохнет. Он губы нарочито сжимает. Ресницы чуть подрагивают, скулы делаются острее.

Все эти микро-движения, каждое по отдельности, и в совокупности, бьют прицельно в сердце, растекаясь оттуда волнами возбуждения и предвкушения по всему телу.

Не сон… Лишь бы не сон!

Я себя ощущаю невозможно желанной, невероятно сексуальной… Красивой… Самой-самой…

Боже…

Лишь бы не сон!

Ни за что не проснусь, пока не кончу. И не один раз!

Замечтавшись, запредвкушавшись, я пропускаю момент, когда моему охотнику в очередной раз изменяет выдержка.

Он жестко рвет полы рубашки в разные стороны с такой силой, что оставшиеся пуговки горохом сыплются по полу домика…

И даже это меня не выводит из морока страсти, которая туманит голову.

Я жалко выдыхаю, а вдоха нет, его заменяют жадные губы мужчины, решившего больше не медлить.

Голова моя летит и кружится, а ноги слабеют.

Я явно не понимаю сейчас, что тут внутри находится, какая обстановка, стол, стулья…

Кровать.

Кровать тут есть.

Крепкая, укрытая какой-то пушистой тряпкой, она приятно пружинит под спиной, а ткань нежна к голой коже.

На мне уже нет рубашки, волосы распускаются из косы и мешаются на лице. Охотник отводит их с глаз, а я таю под его грубыми царапучими пальцами.

— Кто ты такая? — он стоит надо мной, опираясь коленями о кровать, его взгляд откровенно плотояден, он – словно трогает меня, словно уже… Берет.

Мне надо испугаться.

Любая нормальная женщина в реальности бы испугалась.

Но я не в реальности. И далека сейчас от нормальности. А потому отфыркиваю пряди с лица, тянусь к защелке на лифчике, она спереди, нажимаю на замочек… И, с удовольствием глядя в горящие, уже плавящие сознание в своем огне глаза охотника, которые при виде моей уже обнаженной груди становятся просто безумными, шепчу в ответ:

— Я же сказала, Ведьма…

— Ведьма… — выдыхает он, — отлично. Будем пытать и наказывать. Хочешь сгореть, ведьма?

— Пугаешь? — Что-то ёкает внутри, но мужчина не даёт опомниться.

— Хочешь ведь, да? —выдыхает он и наклоняется резко, прихватывая меня за горло.

Губы на шее - клейма, оттиски железные, раскаленные, вскрикиваю, обхватывая руками широкие плечи приникнувшего ко мне мужчины, и отвечаю.

По одному слову на каждый поцелуй:

— Да! Да! Да!

Сдаваясь окончательно.

Он рычит, сдавленно и глухо, а затем как-то очень быстро и жестко разбирается с моими джинсами, не отрываясь от облизывания, прикусывания груди, мучая нежные ареолы сосков, заставляя забыть даже эти простые слова согласия.

Кажется, ему изначально не требовалось их, больше для порядка спрашивал…

И сейчас, подхваченная стихией, я понимаю это.

На измученное сознание накладывается прежний сон, прежние ощущения нашего секса под водопадом, и то, что сейчас происходит, хоть и острее гораздо, и жарче, но так же отдает безумием, погружает в такую воронку похоти, что мыслей вообще никаких не остается.

Только ощущения.

Жадность губ, мучительно медленно исследующих грудь, шею, спускающихся ниже, ниже, ниже… Ай…