– Простите, а вы-то сами кто будете? – удивленно и с ленцой смотрел Никитин сверху на подпрыгивающее у его броневика чмо, явно из советников в «Контингенте», а значит ни разу не его начальство - И почему я должен вам представляться, сами-то не представились?

Едва не лопаясь от злости, «колобок», встав на цыпочки, тряхнул перед носом Никитина «корочкой» в которой тот ничего не успел разглядеть, кроме традиционных «щита и меча».

– Я, – заявил «колобок» значительным голосом, - старший советник Министерства госбезопасности, генерал-майор Ка Гэ Бэ Колобов!

Никитин пожал плечами, но ссориться не стал, и, даже козырнув, впрочем, не меняя «позы лотоса», скромно представился:

– Старший лейтенант Никитин, Спецназ гру гэ ша.

– Это я уже понял… Какая часть! Почему заехали в город? Почему на базаре? Почему пьянка на службе?

Вопросы сыпались из него, как из дырявого мешка, и Никитин, даже при желании, не смог бы на них ответить, потому что вставить хотя бы «две копейки» в словесный понос генерала не представлялось возможным. Оставалось только вращать глазами.

Тут из дукана вышел капитан Балаганов, с кучей разноцветных пакетов в руках.

Оценив ситуацию, он, опустив пакеты в пыль, вежливо поздоровался с «колобком» за руку:

– Здравствуйте, Владислав Иванович.

И, запихивая пакеты в броню, спокойно сделал выговор:

– Зачем вы прицепились к военному? Мое командование уже разъясняло вам что МЫ - разведка СПЕЦиального НАЗначения Главного разведывательного управления Генерального штаба министерства обороны, можем при выполнении боевых задач ездить где хотим, и куда хотим. В том числе и сюда.

– Этот базар это что, тоже «боевая задача»? – съехидничал гэбэшник.

– На базар мы заехали с разрешения нашего командования.

– А?…– «колобок» надул шею как кобра.

– А выпить пива разрешил своему подчиненному я, его непосредственный начальник. Мы идем с боевых. Жажда мучит. Не смешите, Владислав Иванович! Не опьянеет он с банки пива. Успокойтесь и, если угодно, можете СНОВА написать на нас кому угодно. Кстати, пивка не хотите?... Угощаю!

– Сопляки! Мальчишки! – прошипел «колобок», с пыхтением залезая в машину. – Я этого вам так не оставлю!Разведка… Разгильдяи! Это мы – политическая разведка, а ваше дело: глубину арыков измерять!

УАЗик взревел мотором и укатил мимо базара.

Шура спокойно открыл пивную банку. Банка зашипела змеей.

– Жуткий болван,– прокомментировал он Никитину, глядя вслед пылящему УАЗику, – Он на нас уже жаловался. Да не куда-нибудь, а прямиком в Кабул, и по своей линии, и по нашей, на самые верха.

– И чё? – спросил Никитин.

– А ничё. Ты что думаешь, кто-нибудь «большой» в Гэ Бэ будет напрягаться из-за выпитой летёхой банки пива? Наши же, еще раз подтвердили, что он нам – никто, и зовут его никак. Что ничего никому мы докладывать не обязаны. Но, попросили: повежливее…

Шура сплюнул пивной пеной.

– Козёл, дня в армии не служил, а туда же: «генерал-майор»! От него здесь все его ребята стонут.

Шура метнул пустую банку в арык, запрыгнул на броню и крикнул в люк:

– Козюлис, бляха-муха, поехали отсюда!

ТИТРЫ:

ПОСЛЕДНИЙ ПЕРСИДСКИЙ ПОХОД

***

Титры: Шихванд. Провинция Фарах. Афганистан.

1 июня 1988 года.

ИЛ-76, или как его зовут в войсках «горбатый», с тяжелым гулом оторвавшись от полосы, сразу же заложил крутой вираж, штопором ввинчиваясь в темное небо, окруженное горами.

На бетонке стояли двое офицеров, одетых в лётную «камуфлу», и курили на фоне щита с надписью «Курить строго воспрещается».

Тот, что повыше, выдув затяжку, протянул, глядя в небо:

– Пошел «Черный тюльпан». Не повезло кому-то.

Низкий поддакнул:

Это точно. Я тут зимой бортмеханика «двухсотым» в Чечено-Ингушетию сопроводил. Так там меня только бараны не спросили: а почему ты живой?

Самолет летит над горами (идут титры)