Так что давай, я помогу сложить тебе сумку и поезжай к маме. А там посмотрим. Любовь – это не шутки.

Юра смотрел на меня с изумлением.

– Но Ань…

– Я тебе положу котлет. Маму угостишь заодно. Давай, давай. Проверяй, все ли я собрала.

Я подвинула две сумки к выходу.

– Как доедешь – позвони. Маме привет.

Юра сник. Стоял, смотрел на сумки и на меня.

– Ты серьезно?

– Конечно. Ты же сам начал этот разговор. Ведь хотел уходить? Так вот я помогла тебе с вещами. Можешь идти. Потом созвонимся. Боюсь, что твоя любовь будет сильнее нашего брака. Так что пока посмотрю, что там нужно для развода. Маму пока не пугай. Здоровье ее не выдержит. И береги себя.

Я открыла входную дверь нараспашку.

Юра встал. Глаза его были широко распахнуты. Оделся. Взял сумки и вышел. По пути трижды на меня обернувшись.

Я закрыла дверь.

Пошла на кухню, накидала побольше салата, картошечки и пару котлет. Кошаку насыпала корм и села. Зазвонил телефон. Юра. Отключила.

Выглянула в окно. Сидит.

Ну, сиди-сиди.

Еще одна рюмка. И смс подруге:

«Ушел. Влюбился, вроде. Надеюсь, с концами. Свобода. Ура!»

Котлета разваливалась во рту. А по щекам струились слезы. Жалко, что больше не смогу готовить картошку с котлетами. Они больше не про весну. Про предательство.

Я даже не знаю, с чего началось. Может, с того момента, как жена стала слишком привычной, домашней. Так похожа на свою маму. А может, когда на работе появилась она. Свежая. Красивая. И такая солнечная.

На нее хотелось смотреть. Хотелось улыбаться. А внутри что-то щелкало. Желание? Вожделение? Возможно. Хотелось, чтобы никто на нее не смотрел. Чтобы больше она никому не улыбалась. Сияла только для меня.

Света подошла ко мне на корпоративе. Вот. Не знаю, с чего началось. Но точка отсчета была поставлена. Веселье. Танцы. И первый поцелуй в коридоре. Этот запах… Эти волосы… Я просто сошел с ума. И мне не казалось, что я делаю что-то преступное. Преступление – пройти мимо всего этого. Не испытать. Не попробовать.

Да. Дома меня ждала Аня. Но и это не останавливало. Никакие мысли не останавливали. Никаких запретов не было. Так начался наш роман со Светой. Так я понял, что все, что было раньше – пустота. Тишина.

Света сразу сказала, что она не из тех, кто встречается с женатыми. Не из тех, кто ломает семью. Ее выворачивало, выкручивало от всей ситуации. Да и я не мог смотреть Ане в лицо. И понял, что надо решаться.

Детей у нас с Аней не было. Последствия молодости. В 19 не захотели. Думали, что надо бросить все силы на учебу. Поэтому прерывание стало выходом. А потом оказалось, что больше детей у нас не будет. И честно – это самое большее, что тяготит. Бросить Аню, предать. Дело не в измене, а в этом «у вас не будет детей». Это нереальный груз.

Хотя были бы дети, и груз был бы гораздо тяжелее. А детей я хочу. Я правда хочу детей. А значит, выбор сделан.

Иду домой. Дома как всегда пахнет вкусно. Что-что, а хозяйка из Ани гениальная. Из сырка «Дружба» и пучка салата с чесноком она может сделать произведение искусства.

Меня ждут котлеты. Картошка. И салат. Пахнет изумительно. Рот утопает в слюнях. Боюсь смотреть ей в глаза, но решаюсь. Прыгаю с головой в омут. Говорю:

– Ань, кажется, я влюбился.

А дальше – как в тумане. Честно говоря, я ждал, что она набросится на меня, плакать будет. А она накормила и собрала мои вещи. Укладывала сумки и что-то объясняла. Но я не слышал. Я смотрел на нее, такую бодрую.

Господи, что я творю? Ведь это Анька, моя Анька. Такая родная и теплая, уютная. Сколько уже вместе? Лет 15? Да. Точно.

Кошак трется в ногах, а Аня настойчиво указывает мне на дверь. С улыбкой. Но я вижу, что глаза мокрые. И мне неуютно, стыдно. Мне адски, блин, стыдно перед ней.

Беру сумки и выхожу.

Ехать никуда не хочется. Она мне про маму говорила, Аня. Я беру телефон и звоню Ане. Скидывает.

Звоню Свете. Берет.

– Я ушел от жены. Стою с сумками на улице. Ты дома?

– Ого! Юр…

Молчание. Она шмыгает вроде. Плачет что ли?

– Юр, я сейчас не дома. Буду через час. Приезжай.

Я сажусь на лавку. Сил нет. Не думал, что это так сложно, уходить. На душе тягостно. Вспоминаю Аню и ее реакцию. Почему так спокойно? Хотя она всегда отличалось мягкостью. Взвешенностью. И мудростью.

Даже не знаю, как маме скажу. Она реально не переживет. Достаю котлеты. Ем. Не везти же их Свете? Глупо, правда. А выкинуть – рука не поднимается. Это не котлеты – это шедевр. Эх…

Пустота внутри. Хоть и желудок под завязку. Вызываю такси и еду к Свете.

Ее квартирка маленькая и неуютная. Вся современная. Наша с Аней теплая, мягкая. А тут и сесть некуда, чтобы развалиться у телика.

Сажусь на пластиковый табурет. Света сияет. Достает шампанское и контейнеры с едой.

– Юр. Ты просто нереальный. Я даже не думала, что ты так быстро решишься. Сейчас отмечать будем, я еды набрала. Ты что будешь? Тут и картошка, мясо. Пицца. Даже шаурму взяла. Вдруг, ты хочешь что-то такое, о чем мечтают холостяки.