— Потому что мне на самом деле жаль, — говорю. — Я не хотел, чтобы так получилось.

— Я знаю, — утешает Вардис. — Никто тебя не винит. Подумаешь, зуб выбил, у нас половина деревни без них ходит.

Брат сильно приукрашивает. Вполне ничего зубы у местных жителей.

— Ты точно на меня не обижаешься?

— В пятнадцатый раз тебе повторяю, не обижаюсь. И хватит мне задавать этот вопрос.

— Просто я боюсь, что ты внёс меня в список говнюков, — говорю. — А я не хочу быть в этом списке у близких людей.

Вардис мотает головой со вздохом. Кажется, он искренен и не таит на меня злобы, но я всё равно продолжаю переживать, когда вижу, как он ковыряется языком на том месте, где должен быть зуб.

— Кстати, ты букву “В” неправильно написал. Полукольца у неё в правую сторону, а не в левую.

Иду дальше и смотрю на получающиеся слова. Однажды в детском саду меня попросили сделать поздравительную открытку с новым годом для родителей. Написали на доске короткий текст, который мы должны были перерисовать. Буквы получились кривыми, косыми, “я” в “Поздравляю” смотрела вправо, наподобие английской буквы “R”. Эта открытка пролежала в шкафу много лет и я время от времени смотрел на неё и улыбался от того, каким я был безграмотным в детстве.

Сейчас у соплеменников получается примерно так же.

Но несмотря на это — эффект поразителен: понадобилось не так много занятий и они уже могут изложить мысль текстом. С трудом, но могут. И другой человек даже сможет это прочитать.

Я — хороший учитель, терпеливый. Я ни над кем не издеваюсь. У меня не идёт кровь из глаз, когда я вижу “шыло” вместо “шило”, или “нош” вместо “нож”. Каждого я хлопаю по плечу и говорю, какой он молодец. Пусть научатся писать хотя бы так, не нужно отбирать у них уверенность в своих силах.

— Смотрите! — кричит Науг, дозорный со стены.

Оборачиваюсь и слежу за его указательным пальцем. В стороне, куда он указывает, бежит человек.

Спускается с хребта и направляется в нашу сторону. В последнее время мы никого не посылали в разведку, поэтому приближающийся гость явно не из наших. В подобных случаях положено бить тревогу, но вся наша армия уже находится за пределами деревни, поэтому трубить в горн не имеет смысла.

— Это из Дигора! — кричит кто-то.

И правда.

Издали я замечаю рыжий цвет волос у человека. Приближается трусцой, словно весь многочасовой путь между деревнями проделал бегом.

Гость сначала направляется к деревне, но затем меняет курс в нашу сторону. Всматриваюсь, пытаюсь понять, кто это: я знаю в лицо каждого взрослого мужчину в Дигоре, пусть и не по именам. Однако к нам приближается мальчик, лет двенадцати.

Худой до невозможности, лохматый, грязный.

Останавливается напротив нас, взирает на нашу толпу и не знает, с чего начать.

— Я ищу старейшину, — наконец, произносит он.

— Староста занят, — говорю — Рассказывай, зачем пришёл.

— Там это, — начинает лепетать пацан. — Длехи меня послал, Орнасс рубит деревья, и ему это не нравится, хотя я не понимаю, как это связано, сказал, чтобы я бежал сюда, а они останутся там…

— Потише, — говорю. — Не надо лететь впереди телеги.

Оборачиваюсь к остальным и кричу:

— Принесите парнишке воды!

Вокруг меня собралась целая толпа: всем интересно, зачем послали гонца из соседней деревни. Мальчик стоит смущённый и удивлённый. Смотрит на пустыню и не может поверить, что где-то существует такое огромное количество песка. Целое песчаное море, а барханы вдали — застывшие на месте волны.

— Давай с самого начала, — говорю. — Медленно и по порядку, чтобы мы всё поняли.

— В Орнасе рубят деревья…

— Так.

— Много деревьев, чтобы сделать много стрел.

— Понимаю, — говорю. — Стрелы делают из дерева. Что дальше?

— Они собираются напасть на нас, — завершает гонец.

— Почему ты так решил?

Малец снова начинает нести нечленораздельную мешанину из слов, но я его останавливаю, поскольку разобрать что-то внятное невозможно.

— Успокойся, — говорю. — Тут все твои друзья, никто тебе не навредит. Просто отдышись, подумай о том, что ты хочешь сказать, и скажи.

— Хуберт говорит, что в прошлый раз, когда они заготавливали столько стрел, они собирались в поход. И сейчас происходит то же самое. Длехи переживает, что они могут пойти на нас.

— Понятно, — говорю. — Ещё что-нибудь?

— Длехи просил привести людей, сколько сможете, чтобы помочь защититься. Все наши воины сейчас стоят в дозоре, а меня отправили к вам потому, что я ещё не умею стрелять из лука.

Словно груз с плеч. Как только я увидел рыжую голову, бегущую к нам, опасался плохих новостей. Казалось, мальчик прибежит и скажет: Дигора больше нет, его спалили, уничтожили, разграбили, а жителей превратили в элегантные накидки из человеческой кожи. Но это всего лишь просьба о помощи.