Шрифт:
Колесо, как я понял, уже заменили. Но возможно, после того, как джип врезался мордой в скалу у него появились какие-то внутренние проблемы. Судя по всему с подвеской. Потому что я не знаю, что ещё можно там ковырять, лёжа под машиной…
* * *
Пытаясь не шуметь, осторожно выхожу из-под тени кустов и начинаю двигаться в сторону джипа.
То ли шорох гравия под чужими ногами, то ли хруст случайной сухой ветки… Я в последний момент пытаюсь развернуться, чтобы встретить опасность лицом к лицу, но не успеваю, буквально на доли секунды…
Сильный удар по голове гасит моё сознание.
В последний момент, краем глаза, успеваю увидеть, как приклад винтовки приближается к моей голове.
Улетая в тёмное-тёмное чрево нирваны, я успел подумать: «Ну, какой же я дурак. Как я мог так тупо нарваться? И опять по голове…»
А потом абсолютное ничто поглотило меня…
Глава 6
Глава шестая.
«По долинам и по взгорьям…»
31 августа. 1974 год.
СССР. Где-то в Москве…
Алексей Громов (Тихий)
— Товарищ генерал, разрешите обратиться?
— Лёша! Давай без этих всех формальностей!
— Я по поводу Сашки… Он в беде. Я это точно знаю.
— Понимаешь, Лёша… Ситуация вышла из-под контроля.
— Вы что-то про него знаете?
— Конкретно про него никто сейчас ничего не знает. Но есть кое-какие предположения. Кстати, с твоим, так сказать, рапортом, я ознакомился. Есть много спорных моментов, но есть и нечто такое, что заинтересовала даже наших специалистов. Ты откуда это взял?
— Личные размышления на тему улучшения…
— Да это всё понятно, но под таким углом ещё никто этот вопрос не освещал. Ты, прям, профессор.
— Никак нет, товарищ генерал.
— Ладно. Не прибедняйся! Очень многое по делу написано там у тебя. И откуда такие мысли в такой юной голове?
— Детство тяжёлое было. Отец вместо сказок нам с братом про войну рассказывал, да про свою партизанскую жизнь.
— Да. Партизаны немцам много крови попортили. Это верно. В общем так, Алексей… Принято решение готовить группу для заброски в США. В неё войдут… — генерал сделал паузу. — В основном молодёжь, как это не прискорбно.
— Так что же в этом плохого, товарищ генерал?
— Рука не поднимается детей на смерть посылать.
— Мы не дети… Давно уже не дети. Кончилось наше детство…
— Да знаю я всё про вас. Что ты мне тут речи задвигаешь? Как с трибуны говоришь.
— Я мог бы и с трибуны тоже самое сказать.
— Кто ж тебя туда на трибуну пустит такого умного. — усмехнулся генерал Авдеев.
— И кого Вы планируете в группу?
— Решение спорное и окончательно список не утверждён ещё наверху. Но мы пришли к выводу, что у вас получится очень сплочённая команда, основанная не только на способностях, но и на личных привязанностях.
— Вы про Маринку?
— И не только.
— А кто ещё?
— Алёна.
— Но она же…
— Что? Не так хорошо дерётся, как твоя Маринка?
— Ну, я хотел сказать…
— У неё есть несколько другие полезные качества. Я сам до конца во всё это не верю. Но в нашем институте её проверяли даже на каких-то приборах и… Ладно. Это не важно. Главное то, что она тоже не будет балластом.
«Всё страньше и страньше…» — подумала Алиса…
— А про Сашку ничего нового неизвестно? — прервал я генерала.
— Я же тебе уже сказал, что он пропал и на связь не выходит.
— Ну, может какие-то косвенные сведения есть? Совпадения и слухи? Я не верю, что Сашка там отсиживается в какой-то берлоге. Наверняка он вляпался в какую-нибудь непонятку.
— Как ты сказал? В непонятку? Да… Похоже, что ты хорошо знаешь своего брата.
— Я его не просто знаю. Я его иногда чувству. Особенно, когда ему плохо. А ему сейчас очень плохо…
— Да… — снова пробормотал генерал. — Непонятки… Там сейчас у американцев сплошные непонятки.
31 августа. 1974 год.
США. Монтана. Горы…
Александр Тихий.
Возвращаться снова из небытия было больно, мокро и холодно. Голова трещала, как лопнувший арбуз. Перед глазами по кругу плавали рыбки и летали радужные звёздочки.
— Очухался, сопляк? — спросил меня противный и строгий, но в то же время, знакомый голос.
Кое-как разлепив тяжёлые веки, я увидел перед собой военного средних лет, в котором сразу же опознал того, кто рулил на том дорожном посту, где меня остановили и проверяли.