Как чисто в городе! Ни пылинки, ни соринки. И небо над городом - будто мылом вымытое; Типтик все вглядывался в него - вдруг Воронуша покажется... Нет, черненькая птичка скрылась где-то за плоскими крышами.

Снова Типтик прибавил шагу. Редкие прохожие с удивлением поглядывали на запыленного, раскрасневшегося мальчишку, который энергично топал по тротуару. Прохожие удивлялись: мальчишка был одет вовсе не так, как одевались местные жители. На них были белые костюмы из легкой шелковистой ткани; на плечах - тонкие серебристые накидки; и когда по улицам проносился ветерок, люди казались крылатыми.

Типтику было забавно смотреть на этих "крылатых" жителей: почти все они были слишком полными, раздобревшими, даже толстыми; и от этого ходили вперевалку, как домашние гуси, тяжело отдуваясь при каждом шаге. И хотя все люди-гуси улыбались, но их улыбки казались равнодушными...

Типтику показалось, что он попал на какой-то скучный праздник, который начался давным-давно, и все от него уже здорово устали.

Удивительный город! Ни автомобилей, ни троллейбусов; даже велосипедов не было! И милиционеров, кажется, тоже не было - зачем они, если вокруг полный покой и порядочек?

Но когда Типтик побежал быстрее - вдруг перед ним, прямо из-под земли выскочил маленький столбик с круглым щитком! На щитке - цифра "I".

Проходившая мимо полная тетенька сказала Типтику:

– Мальчик в старинных башмаках! Разве ты не видишь дорожный знак: "СКОРОСТЬ ОГРАНИЧЕНА"?.. Тебе разрешается двигаться не быстрее одного километра в час. Типтик остановился.

– Во-первых, - сказал он, - во-первых, у меня не башмаки, а кроссовки. Во-вторых, они не старинные, а совсем новые, недавно купленные. В-третьих, я очень беспокоюсь...

Типтик даже не успел объяснить - о чем он беспокоится, как из-под земли выскочил другой знак: круг, в середине которого было нарисовано серое сердце, перечеркнутое полосой.

– Что это?
– спросил Типтик.

– Это значит, - объяснила тетенька, - "БЕСПОКОИТЬСЯ ЗАПРЕЩЕНО".

Типтик удивленно развел руками и медленно зашагал дальше со скоростью один километр в час.

Глава шестнадцатая

Памятник

Вот круглая большая площадь.

Ни кустика, ни деревца, ни травинки.

В самом центре площади возвышался в одиночестве роскошный памятник. Он изображал стройного мужчину, на плечи которого был наброшен клетчатый пиджачок. Лицо у мужчины ласковое, доброе, полные губы сложены бантиком. Правой рукой мужчина поднимает какой-то предмет, похожий на картину, а левой поглаживает что-то непонятное - то ли птицу, напоминающую орла, то ли машину...

А перед памятником - люди-гуси. Толстые, с заплывшими глазками. Они заунывно пели, покачиваясь из стороны в сторону:

Картины Главный Хранитель

Наш дорогой повелитель!

Как ты красив!

Как ты умен!

Как ты хорош

Со всех сторон!

"Скучная песенка", - подумал Типтик и пошел дальше по площади. К ней с четырех сторон сходились длинные проспекты. На высоких башнях развевались клетчатые флаги... В конце самого широкого проспекта что-то поблескивало; гуда указывал знак - стрела с надписью: "Река".

"Пойти, искупаться что ли?
– подумал Типтик.
– Нет, Бабушка будет сердиться, если узнает, что я купался в незнакомом месте - Но где же она, моя великолепная Бабушка? И где Воронуша?.."

Глава семнадцатая

В саду

У Типтика начала кружиться голова. Захотелось спокойно посидеть, собраться с мыслями.

И он направился в сад, раскинувшийся рядом с площадью. Тенистый сад с песчаными дорожками, с белыми скамейками и ровными рядами фруктовых деревьев.

Позвольте, а что за странные плоды росли на этих деревьях? И что это за деревья?.. Да ведь они все искусственные!
– вместо стволов - чугунные тумбы, вместо веток - железные палки, вместо листьев - тряпочки, а вместо яблок да груш - булочки, котлеты и сосиски!..

Между железными деревьями сновали самоходные машины. Одни белили известью стволы, другие разглаживали тряпочки, чтобы они были похожи на листья, а третьи аккуратно развешивали на ветки плоды. Типтик даже засмеялся, глядя, как ловко они это проделывают.

А в садовых аллеях, в удобных низких креслах сидели толстые мальчики и девочки. Они старательно жевали булочки и котлетки, по очереди приказывая машинам:

– Двадцать вторая! Яблоко покрупнее!

– Девятнадцатая! Две груши послаще!
– А мне, Тринадцатая, помягче!