— Распишемся? — буднично спросил он чуть позже.

— Конечно. Тогда меня уже никакие тетушки не возьмут, — улыбнулась я.

— Только без церкви, — попросил Денис.

— Я понимаю. И без отмечаний. Вдвоем отметим. Я только Ленку позову свидетельницей, и все, если не возражаешь.

— Против нее — нет, — сказал он. — Она умеет видеть, только главного не разглядела. Наверно, была еще слишком молодой.

— Ей было семнадцать, — ответила я. — И все она увидела, только родня взбунтовалась. Была б ее бабушка жива, может, сказала свое веское слово, но увы…

Денис помолчал.

— Ты своим-то скажешь?

— По факту, — фыркнула я. — Не то тут будет уже не три тетушки, а тридцать три, с воем и причитаниями, зачем, мол, я свою жизнь молодую загубить хочу.

— Не загубишь, — серьезно сказал Денис. — Я твой. И никого уже к тебе не подпущу, это ты понимаешь? Но я еще раз напоминаю — не предлагай мне войти в твой дом.

— Почему?

— Потому что так мы — люди как люди. И если ты устанешь от меня, то сможешь выставить, это же твой дом. Ты, думаю, догадываешься, как, — криво усмехнулся он. — Ты же поняла, верно?

— Ветви рябины над дверью? — спросила я. Я уже всякого начиталась.

— И это тоже, — ничуть не удивившись, ответил Денис. — Способов много, было бы желание.

Желание у меня было только одно.

— Пусть мой дом будет твоим, — сказала я, глядя в мгновенно изменившиеся, пугающие глаза. — Я так решила.

— Верка, ну зачем?.. — прошептал он. — Это ведь навсегда.

— Я так решила, — твердо повторила я. — Мой дом — твой дом. И никуда ты от меня не денешься! А найдешь девицу покрасивее, я ей глаза выцарапаю, а лучше сковородкой огрею. А теперь держи тарелку и ешь омлет, пока он не замерз!

* * *

Расписались мы совершенно буднично, с моей стороны — только Ленка, со стороны Дениса свидетелем был флегматичный водитель такси. И, слава всему сущему, никаких родственников! Да и отмечали чисто символически — бокал шампанского, и довольно.

В жизни нашей ничто не изменилось, как все было, так и осталось, ну разве что Денис забрал от родителей еще кое-какие свои вещи и устроился основательнее. Колец мы не покупали, а штамп в паспорте он им не показывал. Ну и я молчала, не то скандал поднялся бы до небес.

— Верка, а ты знаешь, в какой день мы с тобой поженились? — лениво спросил Денис как-то вечером.

— Пятого декабря, — ответила я. — Помню, еще подмазали кого-то, чтоб не ждать.

— Пятого декабря мы расписались, а поженились — тридцать первого октября. Ты успела.

— А иначе…

Он молча улыбнулся. Все правильно, перелом осени…

— Ты бы ушел? — тихо спросила я.

— Пришлось бы, — ответил Денис, а мне представилась Дикая Охота в ночном московском небе. — Не надо об этом. Ты успела, и я по-прежнему здесь, хотя до сих пор не возьму в толк, зачем я тебе нужен.

— Да ни зачем, — сказала я. — Просто — нужен. И вообще, отдай пульт, что мы смотрим вообще?

— А кто его знает? Я на тебя смотрю. Выключи эту муть.

Я выключила, а сама подумала: была бы та девушка в ночной кавалькаде?..

* * *

Тетушки мои, как я уже говорила, предупреждениями себя не утруждают, поэтому в один из предпраздничных дней ко мне снова ввалилась целая орда с сумками наперевес: видно, приехали погулять по магазинам. Соблазн не открывать дверь вообще был очень велик — ну мало ли, я уехала в отпуск! Увы, трезвонили с такой силой и так пронзительно, что я пожалела спящего Дениса (за ночь мы порядком устали, и не от работы) и все-таки открыла.

— Здравствуйте, здравствуйте, вон та комната свободна, а я сплю, — сонно проговорила я, расцеловавшись со всеми. — И не шумите, пожалуйста, мужа разбудите.

Немая сцена была достойна «Ревизора».

— Какого мужа? — полушепотом спросила тетя Женя.

— Моего, — ответила я. — А он спросонок дюже злой бывает. Все, располагайтесь, а к нам раньше полудня даже не лезьте.

Я ушла к Денису, который даже не подумал проснуться (или делал вид, по нему трудно понять), и завалилась в постель, не без удовольствия думая о том, в каком шоке сейчас тетушки. В квартире было тихо, если они и устроили дебаты, то на кухне и шепотом. Одно дело — просто племянница, но если у нее еще и муж имеется, это дело другое! Наверняка, думала я, они сейчас обсуждают, что он позарился на квартиру, и как же теперь меня (и, главное, квартиру) спасать?

— Опять? — приоткрыв один глаз, спросил Денис.

— Ага.

— Выгнать?

— Сами уедут. Они явно по магазинам.

— А где мои знаменитые семейники? — весело поинтересовался он. — Что-то мне чаю захотелось… И нет, я сам схожу заварю, не вставай.

— Ден, не ошпарься! Как ты кружку понесешь?

— Вер, не беспокойся. По квартире я и на одном костыле прекрасно дохромаю, приспособился уже. Тебе заварить?

— Нет, я водички попью. Или у тебя отхлебну.

— Короче, я принесу заварник, — заключил он. — Ты же сладкий пьешь, а я нет. Сахар вон там в столе.