Но вскоре эти красоты должны были превратиться в поле битвы. Я представлял себе ревущие пушки, укрытые дымом и пламенем, реки крови, текущие по земле, и крики солдат, падающих в смертельном бою. Вместо зеленых степей я видел черные пропасти кратеров, вместо густых лесов — опустошенные и безжизненные пустоши.

Тяжесть мысли давила на меня. Но я прекрасно понимал, что эта война будет жестокой и беспощадной. Ибо она, к сожалению, неизбежна. И от того, как будет проведена эта «кампания», зависит будущее не только моего народа, но и всего «мира» по ту сторону уральских гор.

Задумчиво отвёл пальцы от карты, чувствуя холод и щекотку по коже. И посмотрел на свою руку, как на орудие судьбы, которое может принести как смерть, так и спасение. И в этом чувстве неизбежности, в этой тяжести выбора я нашёл свою роль в этой трагической и великой истории.

Я прекрасно чувствовал всю тяжесть ответственности, лежащую на моих плечах. Я был лишь «пешкой» в большой игре, но от моих решений могла зависеть судьба целых армий, целых народов. Я пытался увидеть в карте не одни лишь географические очертания, но и судьбы людей, которые вскоре вступят в сражение. В этом полумраке, среди несметных карт и древних книг, я пытался понять план новой войны, стратегию, что могла бы определить судьбу всего мира.

— Мин очень слаба, — прошептал я. — Голод, коррупция, гражданская война — всё это делает её лёгкой добычей.

Я взял в руки сводку разведки, пробегая глазами по строчкам. Каждый абзац говорил о том, что империя Мин находится на грани краха.

— Неурожай, — прочитал я вслух. — Голод уже убил миллионы людей. И это еще не конец.

— Коррупция, — продолжил я. — Власти занимаются лишь тем, что грабят свой народ. И народ уже не терпит это.

— Гражданская война, — всматриваюсь в карту. — Сановники и полководцы воюют друг с другом за власть. Империя раздирается изнутри.

— И это все дает нам шанс, — прошептал я, улыбаясь. — Шанс завоевать Мин и окончательно укрепить свою власть в этом регионе.

Отложил сводку и еще раз провел пальцем по границе Маньчжурии. В моих глазах зажглись огоньки нетерпения и готовности к бою.

— Время действовать, — сказал я себе. — Время показать им силу нашего войска. Или? Решить дело миром?

С другой стороны, мы можем и мирно забрать себе весь регион. Хлеба и зрелищ, гласила римская мудрость? Когда голод пожирает, то им нет дела до зрелищ, а вот хлеб насущный вполне может сыграть в этом вопросе. Скупо кивнув в такт своим мыслям, тут же пишу распоряжение для дипмиссии на поставку гуманитарной помощи нашим соседям и последующего расширения агентурной сети и спящих ячеек влияния внутри Мин.

— Империя Мин не должна понять, кто на самом деле решает её судьбу.

Я написал несколько строк, потом еще несколько, пока не был удовлетворен результатом.

— Всё, — сказал я, откладывая письменные принадлежности. — Теперь пусть они подумают, что мы хотим им помочь. А мы тем временем завоюем их сердца и умы.

Проект Золотой Куси был давно согласован и обдуман ещё поколениями царей до меня, но никто из них так и не решился сделать амбицию явью.

Кабинет для размышлений и «великих дум» был моим убежищем посреди городской суеты, что находился на самом верху башни, которая, казалось, стремилась к самому небу. Каждый день я поднимался по узкой винтовой лестнице. Её ступеньки скрипели под моими ногами, словно раскрывая старинные тайны далёких предков. И вот, наконец, я оказывался в просторном кабинете с высокими окнами, через которые открывался вид на город.

Сегодня было особенно красиво. Солнце, уже склоняясь к горизонту, закрашивало небо полосами огненно-красного и алого, словно закат был написан рукой могучего художника. Подобно бриллиантам, разбросанным по бархату, блестели купола церквей, а крошечные окна домов, словно светлячки, мерцали в сумерках.

Город казался маленьким, почти игрушечным, его суета и шум долетали сюда приглушенными, словно далекое эхо. Внизу, под моим окном, жизнь кипела своим ритмом: машины скрипели на мостовых, люди спешили по своим делам, а собаки, словно маленькие пятна, бегали по узким улочкам, занимаясь только им одним понятными делами.

Я стоял у окна, вдыхая холодный вечерний воздух, и погружался в созерцание городской панорамы. В моем кабинете, за рабочим столом, лежали незаконченные рукописи и черновики, но в эту минуту они казались мне бессмысленными. В этом завораживающем спектакле заката я находил отдохновение и вдохновение, чувствуя себя частью чего-то великого, неподвластного времени.

В руке я держал старый пергамент, переплетенный в коричневую кожу. На нем был написан проект Золотой Куси, «? ????????? ??? ?????????????» моего рода, именно имперские амбиции я и решил воплотить в жизнь. А дальше кто знает, куда ступит имперский сапог нашей армии?

Следом я провел пальцем по тексту, читая строки, написанные почерком моего деда. Он был великим стратегом и политиком, но он не решился на этот шаг. А его сын и вовсе боялся рисковать и отдал власть на откуп царской администрации.

Но я не боюсь.

И в полной мере осознаю риски, с которыми я столкнусь. Но я также осознаю и награду, которая ждет меня в конце этого пути.

— Золотая Кусь, — прошептал я, вглядываясь в даль. — Великая империя, которая простирается от Белого моря до Тихого океана.