Вот же непруха.

С тоски он влез в братову половину шифоньера и свистнул его джинсы. Был Серёга повыше, и пришлось штанины закатать вовнутрь, но, вроде как, вышло незаметно. Брат шмотки брал прикольные и, кажется, брендовые — а девахи же в этом шарят.

Вторая страшная мысль, посетившая Пашку, была о том, а не окажутся ли на атеистической Пасхе в парке пионовские родители.

Пашка, уже к дверям устремившийся, так и замер в коридоре.

Он же, как пить дать, в таком случае обосрётся. И скажут ей предки, что Пашка — индивид нежелательный, контингент неподходящий, и вообще чмо бесперспективное. Они же не знают, что ему до сорокового уровня остался фиг да не фига. А Пионова, судя по всему, девочка послушная, с родаками типа даже дружбу водит (хотя представить себе такое Пашка мог с трудом). И чё тогда делать?

И вот ещё вопрос довольно-таки существенный: стоит ли с Пионовой бухать, в особенности, если там наливать будут? Пил Пашка пока что редко и всё как-то неудачно: до блевоты. А такое навряд ли девке понравится. Но не пить, когда все пьют, тоже как-то не солидно. Он же не пятилетний мальчик.

К счастью, ничьих родителей в парке не было. А вот друзей собралось столько, что даже брату Серёге не снилось! Человек с сорок, наверное! Бывает же!

Впрочем, вроде как Пашку никто не стебал. Пионова его всем представляла своим новым приятелем. На романтику не намекала, и хорошо. И ещё очень хорошо, что Пашка успел подзаработать — оказалось, что на мясо и алкашку нужно скидываться по семьсот рублей. Так-то целое состояние при Пашкиных обычных возможностях.

Денег было жаль, он планировал на них Пионову приятно радовать, так, чтобы оценила. А выходит, отдал как-то между прочим.

Но страдал он недолго. Скоро начало становиться понятно, что заплачено не зря. Совсем не зря!

Вот это тусовка!

Пашка помогал жарить шашлык какому-то Геше, с Пашкой болтали по-свойски, Пашку очень ощутимо выделяла из всех многочисленных собравшихся Пионова! А с каждой новой жестянкой пива он становился всё смелее и смелее.

Вот это житуха!

Куда круче братовых проводов, где Пашка никому не был нужен и только жрал да накачивался пивасом, представляя себя частью коллектива!

А как можно было завести такое количество друзей он даже и представить себе не мог… А ведь их у Пионовой, наверное, даже и побольше: тут только те, кто смог прийти. Вот это чудо ему досталось! Но серьёзно: как девчонка-девятиклассница умудрилась скентоваться с такой толпой? И все-то её любят, в щёчку целуют и шутки ей шутят, да ещё и принимают её малопонятных новых знакомых.

Свезло, конечно, Павлу Андреевичу так нехило!

За весь вечер растерялся он только раз: когда углядел на покрывале в клетку зелёную кожаную сумочку с надписью «Dior». А-ну как его запалят и сочтут вором? Позор на всю честную компанию, так он Пионову сто процентов потеряет.

Но минус пятьсот баллов — дело нешуточное. Такое тоже позволить себе нельзя.

Но нельзя и пересрать начало новой нормальной жизни.

На время душевных терзаний настроение у Пашки испортилось. И, прежде чем воплощать неприятный квест, он бахнул разом две банки пива.

В теле появился задор.

Улучив момент, когда никто не смотрел, вроде как, в сторону покрывала, Пашка приземлил туда же свой рюкзак, сел рядом и предательски задрожавшей рукой открыл чужое имущество.

В недрах показались какие-то хреновины косметические, блеснувший стразами на апрельском солнышке телефон в розовом чехле, расчёска с волоснёй, электронная сигарета и мятный «Тик-так». Из бокового кармашка торчал край мятого полтинника. На всякий случай, чтобы «обыск» точно засчитали, Пашка в сумке пошерудил и поскорее её захлопнул.

Вроде как, никто не заметил.

Проверить, сработало ли, Пашка не успел — поднялась суматоха: Пионова потеряла мобилу. Искали всей толпой: в траве у мангала, в куче вещей, по пути к парковому туалету. Несколько девчонок подряд вслед за самой Люсей перетрусили её рюкзак.

Пионова мрачнела с каждой минутой. Абонент её был вне зоны действия сети, хотя она вроде как даже звук не отключала.

— Дорогой? — сочувственно спросил Пашка, и Люся жалобно всхлипнула.

— А я только-только чехол новый купила, — пытаясь поймать катящуюся слезу, выдохнула она. — Такой красивый, розовый, со стразами…

Пашка вздрогнул. И как-то разом всё понял про предыдущее задание приложухи. Облизнул губы, и вскинул взгляд на зелёную сумку: её спихнули на траву, пока искали среди вещей, и лежала она теперь боком, вся такая невинная и неприметная.

— Надо это… вон в той сумочке глянуть, — взыграло в Пашке пиво и обида за Пионову с её хвалёнными подруженциями.

— Почему? — удивилась Люська, устремив на него ошарашенный взгляд.

— Вот так мне кажется. — И он отхлебнул внушительный глоток пива, доставая из кармана свою мобилу.

Пионова сделала несколько шагов к покрывалу, нагнулась, подняла воровкину сумку.

— Это чья? — громко спросила она.

— Моя! — резко откликнулась тощая девица, стоящая около мангала.

— Возьму у тебя расчёску, Ириш! — решительно и быстро сказала Люся, открывая застёжку.

Пашка как раз отклацал нехилую череду полученных достижений, нажал на «Квестовые задания» и прочитал:

«16. Не сдавай Ирину Островскую. Награда — 10 000 баллов!»