А остальное владельцы себе компенсировали бы тут же, даже глазом не моргнув, вот что.

Воровство Пашка не признавал. Но такое забирание к воровству не относил ни в какой степени. А почему — не задумывался. Наверное, так как был уверен, что это не несло вреда обираемым. Так-то и у Пашки часто что-то отнимали, особенно в школе. Это же не воровство. Он просто возмещал. Но незаметно… Не силой, так сказать, а ловкостью.

Запутался, короче, Пашка в своих рассуждениях, и оттого озлился ещё больше.

А задели его соображения Островской так, потому что прежде он почти полчаса её презирал и ненавидел, упиваясь своим величием. А тут выходило, как будто, что и сам такой же точно, как гадина, чуть у его девушки телефон не свистнувшая дорогущий.

Западло, конечно, лютое.

Ну ничего, с таким покончено. Скоро у Пашки будут и электронки, и телефоны, и квартиры с машинами тоже. Потому что он — избранный.

Потом от душевных терзаний лихо-так отвлекли. Какой-то Игорь предложил играть в бутылочку, и вся шумная компания тут же эту идею подхватила. Все, и Пашка, конечно, уселись в широкий круг на траве.

А, между тем, Павел Андреевич Соколов ещё никогда в жизни не целовался! Даже и со своей первой женщиной Риткой (и слава богу!). Так что игра взволновала нехило! Поначалу Пашке везло — на него не попадало. Везло потому, что он был вообще не уверен, что умеет целоваться нормально, а тут играли по-взрослому (наверное, свою лепту внёс алкоголь): не чмокались быстро, едва коснувшись губ губами, как раз Пашка видел на несостоявшемся уроке права, с которого свалил учитель. Тогда смелые одноклассники из крутых сели малой группкой, вооружились недопитой колой Лебедева и тоже стали в бутылочку играть. Особенно охотно чмокалась со всеми грудастая Светка, будоража Пашкину психику. Но пионовские друзья прямо-таки сосались: и вся толпа считала вслух, минимум — до десяти.

Даже когда накачанному Кириллу попалась круглая и низкорослая Саша с кривыми зубами, заднюю он не включил, и «раунд» прошёл на пятнадцать счётов, хотя некоторые покатились от хохота. А-ну как и Пашке выпадет какая-то страхолюдина? Или наоборот — шикарная деваха, которая в нём разочаруется, как шлюха на мойке? Или вообще Пионова — не так Пашка представлял себе их первый поцелуй!

Короче, совсем не хотелось, чтобы горлышко бутылки на него указало. Хотя алкоголь в крови тянул на приключения, а от лобызаний парочек зашевелилось в штанах.

Первый раз Пашка достался Карине, высокой и смешливой кудрявой девчонке, с которой Пионова, вроде как, жила в одном дворе и играла в бадминтон. Пробираясь вперёд к центру круга, он понял, что сомлели ноги, и чуть не завалился на бок. В ушах шумело от тока крови, сердце бешено колотилось, лоб взмок от лихорадочной испарины.

У Карины оказались очень мягкие и влажные губы, приятные и возбуждающие. От её волос пахло духами и костром. Глаза Карина закрыла, и Пашка хорошо видел лицо под странным непривычным углом оно выглядело малопривлекательным. Но ощущения!

В какой-то момент она даже провела своим языком по его. Захотелось поднять руку и взять девчонку за плечи, а лучше повалить на траву, и…

Но Пашка, разумеется, не решился.

Им сосчитали до шестнадцати, и Карина первой подалась назад, но с улыбкой.

Чуть осмелевшему Пашке (так-то от него не шарахнулись на цифре «три», значит, целоваться Пашка всё-таки умеет) предстояло крутить бутылочку самому. Он вложил в движение максимум силы, и она сделала пять оборотов прежде, чем замедлилась, указав на парня в кепке, имени которого Пашка не запомнил. Это означало, что Пашке выпала сидящая за ним следующей по часовой стрелке Юля, веснушчатая и очкастая. Впрочем, внезапно выяснилось, что Юля эта целуется даже лучше Карины! Она так и эдак затягивала в себя Пашкины губы, щекотала рот изнутри языком, и в итоге захотелось повалить на траву и её, хотя при виде этой самой Юли Пашке такое в жизни не пришло бы в голову.

Им с Юлей досчитали до двадцати шести, почти что рекорд!

Короче, понравилось Пашке играть в бутылочку. Очередь его приходила ещё целых четыре раза, хотя Пионова так и не выпала. А вот когда она выпадала другим, в Пашке закипала ревность. С Макаром они даже переплюнули Пашкины рекордные двадцать шесть счётов! Но это ведь игра, только и всего, ведь так? Пионова осталась Пашкиной, верно?

Интересно, а часто она такими играми балуется?

Он продолжал налегать на пиво, в особенности, когда долго ждал счастливого поворота горлышка. Трижды пришлось мотаться в кусты, упуская свой шанс.

В итоге Пашка совсем захмелел. По причине непонятной, но отмеченной ещё с Толиком, напившегося Пашку всегда тянуло пить ещё больше. Именно потому и выходило в итоге какое-нибудь непотребство, стабильно.

Ушатавшись к кустам по нужде в последний за игру раз, Пашка упал и счесал ладонь. В башке засела навязчивая мысль поцеловать сегодня Пионову. Когда он кое-как возвратился, оказалось вдруг, что занимательная забава уже закончилась.

Значит, нужно целовать вне игры.

Но, похоже, тусовку сворачивали!