— Плохо, — я задумался.

— А почему плохо? — Робко спросила Рита.

— В вашей макулатуре могло быть кое-что важное для меня. Скажите, кто к моей бабушке заходил? Ты, Рит?

Пухлощекая девочка, когда мой вопрос коснулся лично ее, аж покраснела. М-да… Кажется, я ей приглянулся. Да только мне сейчас было совсем не до детских романов. У меня на носу соревнования.

— Ну… Ну да. Я.

— Плохо, — задумался я. — Значит, уехало мое письмо.

— Какое письмо? — спросили почти хором, заинтересовавшиеся девчонки.

— Да неважно, — отмахнулся я. — Печально, но ладно. Пойду я.

Я было обернулся, но Рита меня окликнула:

— Вова, а ты на речку завтра пойдешь? На поворот? Там много кто с нашей школы купается. Мы вот, с Ксюшей часто ходим. Завтра тоже пойдем.

— Не знаю, — я улыбнулся. — Не до поворотов мне сейчас, девчонки. А вы купайтесь, загорайте. Вам полезно будет.

Как только я обернулся к дому, сразу увидел третью особу из макулатурного отряда девчонок. Это была Света Кнопина, по прозвищу Кнопка. Девочка выглядела строгой и до ужаса серьезной. Она топала по бровке у границы дороги и несла в руках две большие стопки скрепленной бичевкой макулатуры.

— Кажется, свою подругу вы разгрузить забыли, — улыбнулся я.

— Разгрузить? Да они уже по второму кругу идет, — недовольно заметила Рита. — Выбражала.

— Что, стоите? — Спросила Кнопка, подходя к нам. — Не работается? Ну и стойте. А я буду вместо вас норму перевыполнять, раз уж есть у нас в отряде лентяи.

Ксюша только хмыкнула. Рита отвернулась и обиженно цокнула языком.

— Кнопка, слушай, — решил я попытать удачу. — А нельзя посмотреть у тебя в стопках бумаги кое-что? Бабушка важную для меня записку вам на макулатуру сдала. Вдруг, она у тебя.

Кнопка приподняла темную бровку и уставилась на меня своим темнооким взглядом.

— У твоей бабушки я была, — напомнила Рита. — Хочешь, я, как в школе буду, найду свою макулатуру и посмотрю?

— Да где ты там ее уже найдешь? — Пожал я плечами. Снова обратился к Копке: — Давай расшнуруем. Потом обратно соберем.

Девочка поджала губы.

— Только сильно все не разбрасывай, — сказала она кисловато и положила макулатуру на траву, у дороги.

Долго искать мне не пришлось. Во второй стопке нашлись мои журналы, а между ними письмо.

— И как они у тебя оказались, Кнопка? — Удивилась Рита, глядя, как я собираю макулатуру обратно в стопки.

— Кое-кто, наверно, стопки перепутал, — недовольно заметила Кнопка. — А может, нарочно взял чужую, которая была потяжелее.

Рита покраснела и спрятала взгляд.

— Спасибо, девчат, — я сунул помявшуюся записку в карман. — Спасибо, что помогли.

— Вов? — Окликнула меня Ксюша, когда я пошел домой. — А что это у тебя там, если не секрет? Очень уж нам интересно.

Я обернулся, глянул на застывших на дороге девчат. Все трое с интересом в глазах уставились на меня.

— Письмо папе, — сказал я и потоптал к своему двору.

Я вырвал штангу и подсел под нее. С трудом зафиксировал над головой взятый вес.

— Держать, — строго сказал Константин Викторович. — Держать, говорю! Так. Вставай.

Напрягая укрепившиеся после тренировок ноги и спину, я поднялся со штангой. Потом бросил ее на помост.

— Так, тридцать взяли, — сказал тренер, — теперь идем на тридцать два. Надо вырвать, Володя.

— Уже десятое июля, а я топчусь на тридцати килограммах, — расстегивая атлетический пояс, сказал я недовольно. — Мне надо до конца лета осилить сорок килограммов. А лучше и вовсе все сорок пять, чтобы на толчок много не перекладывать.

— Проходку мы еще не закончили, — сказал тренер устало. — Попробуем сегодня тридцать два килограмма. Если вырвешь…

— Надо попробовать тридцать четыре, — возразил я, отходя от штанги.

Константин Викторович нахмурил брови.

— Вова, зря ты так торопился. Надо последовательно. Надо потихоньку.

— Потихоньку нам к соревнованиям не подготовится, — сказал я и пошел к дальней стене зала, чтобы восстановить пульс.

— Вова, мы и так с тобой лишнюю тренировку добавили по твоему требованию. Теперь еще и по воскресениям тренируемся, — поспешил за мной тренер. — В твоем возрасте — четыре тренировки в неделю это уже много. Да еще и такие тяжелые.

А сегодня, к слову, было как раз воскресенье. В этот день тренироваться мне было удобнее всего. Зал пустовал, и никто не отвлекал от штанги.

— Вы помните, что будет, если мы не справимся? — Сказал я. — Вас отстранят, а меня отправят к Рыкову. Нельзя нам отступать. У нас еще больше полутора месяцев впереди.

Я присел на лавку, стал массировать мышцы на ногах, разгоняя кровь. Тренер опустился рядом. Вздохнул. Потом зашуршал тренерской тетрадью. Раскрыл ее, стал листать.

— Смотри, Вова, — показал он мне тетрадку.