Не легкая работа у следователя СК. Особенно, когда по воле судьбы, получил способность и возможность перемещаться между мирами Нави, Яви и Прави. С помощью духов, других обитателей и гостей тонких миров раскрыть преступление в реальном мире: кто украл артефакты Перуна и куда ускакала лошадка изабелловой масти. Первая задача, для следователя Льва Валентиновича Иргена и профессора по древнеславянским мифам Константина Тимофеевича Баюна, становится основой их дружбы, путешествий, приключений, открытий и расследований.
Аннотация.
Не легкая работа у следователя СК. Особенно, когда по воле судьбы, получил способность и возможность перемещаться между мирами Нави, Яви и Прави. С помощью духов, других обитателей и гостей тонких миров раскрыть преступление в реальном мире: кто украл артефакты Перуна? Куда ускакала лошадка изабелловой масти. Первая задача, для следователя Льва Валентиновича Иргена и профессора по древнеславянским мифам Константина Тимофеевича Баюна, становится основой их дружбы, путешествий, приключений, открытий и расследований.
Миф об Изабелловой лошади.
Кто здесь?
Я шёл от реки, по пустынной дороге через поле, домой к бабушке. Опустилась мягкая ночь. Легла на поля, кусты, деревья своим пушистым теплым туманом. Луна пыталась пробиться через эту вату сырой взвеси, чтобы осветить мне дорогу. У неё почти получалось, я себя начал ощущать ёжиком в тумане. Лошадки правда не хватало, и шёл я к бабуле.
Правый ботинок как-то свободно стал болтаться на ноге. Я глянул вниз и: «Вечно, у тебя, как у маленького ребёнка шнурки развязаны!» – пробурчал мамин голос в моей голове, при виде развязанного шнурка.
– Ну, ё-ма-ё! – ответил я ему вслух. Присел, чтобы завязать злополучный вечно развязывающийся аксессуар.
Исправил недоразумение на одном ботинке. Поднялся. Подрыгал по очереди ногами. Решил: надо перевязать тот который не развязался. Присел, распустил узел, стал завязывать, как вдруг мимо меня пронеслась лошадь.
«Не думай о белой обезьяне, точнее о лошадке!» – хихикнула шальная мысля.
– Померещилось! – успокоил я сам себя продолжая завязывать бантик на ботинке. – Я же пью снадобья всякие, приготовленные моей бабушкой по старинным рецептам: от хвори и боли, от кошмаров и бессонницы. Может они так действуют, что кониКи мерещатся?
Осмотрел завязанные шнурки – остался доволен проделанным и бодро потопал дальше. Луна вдруг спряталась за какое-то толстобрюхое облако, резко стало темно. Я тут же споткнулся обо что-то: камень или корягу. Чуть не растянулся во весь рост. Успел сгруппироваться, приземлился только на колено и вытянутую руку.
Луна, издеваясь, выглянула, осветила часть гладкой дороги: ни камешка, ни коряги не было! Лежала какая-то странная полукруглая загогулина. Я поднялся, отряхнул пыль с колена, пошёл в обратном направлении рассмотреть ближе штуковину, обо что я чуть не убился. Поднял эту странную металлическую вещь и понял: это подкова.
«Видимо не померещилась лошадка. Явное доказательство, что она пронеслась мимо меня. Только почему я не слышал топота копыт? Может это другой лошадки подкова? Ладно, разберемся утром!» – решил я и зашагал быстрее к деревне, первые дома которой уже показались в лунном сиянии: туман выпустил из своих объятий хитрюгу, и она радостной круглой мордочкой весело светила мне под ноги, до самого бабушкиного дома.
***
Всю ночь лил дождь, сверкали молнии, гром бабахал, как из пушки.
Мне снился странный сон, совсем не про лошадку, про тараканов круглых, толстых, как гусеницы переростки, сантиметров по тридцать в длину, по десять диаметром. Ядовито-ярко-зелёный-вырви глаз, такой цвет знаете? Вот такого приятного окраса, с милыми улыбочками, глазками-бусинками черного цвета, мои тараканы. Они, их парочка была, просили дать им сметанки. Разве можно отказать таким приятным созданиям? Они плямкали угощение, я смотрел на них и думал – чего все так боятся «тараканов в голове»? Конечно, может только мои, такие милые улыбаки? Вероятно, какой хозяин такие и таракашки?
Вот у моей знакомой художницы Ирэн, по её мнению, вообще пауки в голове. Ладно, каждый сходит с ума по-своему! Заводит зоопарк такой какой хочет, размещает, где удобно.
Потом снилось море. Я купался в нем. Вода приятная, правда в ухо затекла. Тут ещё две собаки – видимо мамашка и щеночек. Так вот, «щеню» я направил плыть к берегу, он совсем малой, чуть больше моей таракашки зелёненькой. Щеночек такой упитанный, приятный на ощупь, маслая, коротенькими лапочками погрёб к матери…
Очнулся я в комнате, от духоты. Выглянул в закрытое окно, а там пляж с разбросанными валунами и плоскими камнями. «Морько» бьётся, ласково облизывает песчаные кусочки суши, шлёпает под зад скалистые огрызки, мешающие нормально накатываться на берег. Детишки лезут в пенную волну, взрослые лениво бродят туда-сюда…
И тут я проснулся реально. С первыми лучами солнца!
Встал, быстро умылся, взял с собой ломоть, испеченного бабулей, хлеба и побежал на реку.
В деревне летом петрикор и запах озона после грозы, заменяют городскую вонь, очищают легкие, освежают, лучше любой ароматерапии…
Когда капли дождя попадают на пористую поверхность земли, воздух из её пор создаёт пузырьки, которые, в свою очередь, производят туман.
Я шёл по той же дороге, вдоль поля, где вчера вечером пробежала лошадка. Внимательно смотрел под ноги, в надежде увидеть следы от копыт. Если лошадь была настоящая, она скорее всего вернулась в деревню, возможно попала под дождь. Мокрая мягкая грунтовка легко сохранит следы от подков. Одна подкова отвалилась, след от ноги без подковы будет отличатся от остальных трёх.