— Это какой-то кошмар, последние четыре дня в городе творится полный беспредел!

— Убито шесть моих людей! — чуть ли не завизжал тот, словно это его режут.

— Шесть! — Он снял очки и вытер рукой стекающие струйки пота по щекам. Его начало трясти, дрожащим голосом он прошептал.

— Они убили моего Мыколу, моего мальчика — повесили, как паршивую собаку, в туалете ресторана. Он всхлипнул.

— За что, Вильгельм, ведь ему было всего 19. В чём он мог провиниться перед богом, чтобы с ним обошлись так. Он же был безобидный, как ягнёнок!

Зайдлиц поперхнулся коньяком, который только что запрокинул в рот. Откашлявшись, он посмотрел на посетителя, как на слабоумного.

— Ты это о чём, Петро?!

— Твой безобидный, как ты говоришь, ягнёночек резал людей пачками. Насиловал их женщин, сжигал живьём их детей, обливая бензином, и, хохоча от радости, наблюдал, как они горят. Твоему сыну просто кто-то отомстил из обиженных родственников, и всё, подобное бывает, и от этого никто не застрахован!

— Что происходит, ты смеёшься надо мной, Вильгельм! — Бурлак, опёршись руками о стол, наклонился вперёд и, близоруко щурясь, зло процедил.

— Убито шесть моих людей, и их подстрелили профессиональные снайперы, а не обиженные какие-то родственники. — Ты знаешь, что сделали с Толяном — они по очереди отстрелили ему почти все части тела разрывными пулями. Они сделали из него окровавленный обрубок без рук и ног. Вот что они с ним сделали! Вскочив, Бурлак подошёл к окну и, ткнув в него куда-то пальцем, дико заорал.

— В городе объявилась целая банда профессиональных убийц, а вы тут сидите на своей заднице и в ус не дуете. Они нас скоро так всех перестреляют, как куропаток на охоте. Выговорившись, он подошёл к стулу и рухнул на него, обхватив голову руками.

— Надо срочно что-то делать, — простонал он, раскачиваясь из стороны в сторону.

— Мы как мишени в тире. Двое из охраны Мыколы были зарезаны, как свиньи, прямо у дверей, и никто ничего так и не заметил, — бормотал он, всхлипывая.

Глядя на испуганного до смерти Бурлака, Зайдлиц плеснул себе ещё конька в рюмку, и выпив её подумал: «Чёрт, ещё пару таких рецидивов, и в городе начнётся паника. Этот дурак даже не догадывается, что, кроме его придурков, за это время уже убито и пять немецких офицеров. Это месть — русские решили ответить на геноцид».

В это время зазвонил опять телефон. Проклиная всех и всё, Зайдлиц поднял трубку.

— К вам журналистка из городской газеты, господин оберштурмбанфюрер.

— Какого… ей надо! Скажи, что я занят!

— Её направил к Вам сам Гаппе, просил посодействовать!

— Что!

— Ладно, пропусти, — Зайдлиц обессиленно откинулся в кресле.

«Дьявол бы их всех побрал, и Гаппе в том числе», — подумал он, наблюдая, как в кабинет входит симпатичная молодая женщина лет 30.

— Хелен Винтер, обозреватель криминальной хроники, — она протянула руку. Зайдлиц, нагнувшись и глядя на неё, как кролик на удава, чмокнул в протянутую ручку.

— Зайдлиц, что угодно, фрейлин?!

— Немного информации, господин подполковник, об участившихся убийствах немецких офицеров и патриотов Украины. Ходят слухи, что в город пробрались русские диверсанты, — сказала она, мило улыбаясь.

Зайдлиц почувствовал, как по его щекам потекли ручейки пота.

— Ничего подобного, фрейлин! Люди всегда склонны распускать слухи. Это всего лишь криминальные разборки. Знаете, там карточные долги, кто-то перепил немного в ресторане, кто-то схватился там за нож, кто-то за пистолет — ну и понеслась карета по кочкам. Зайдлиц любил блеснуть знанием русских цитат.

— В общем, ничего такого, мы уже ведём расследование, скоро предоставим общественности все обстоятельства случившегося!

— Вы в этом уверены?! — заметила журналистка, что-то записывая в блокнот необычной антикварной ручкой, инструктированной серебром.

— Вполне, фрейлин!

— А хотите, я вам первой сообщу о результатах расследования, как только они будут получены! — Зайдлиц, приподнявшись, протянул ей свою визитку.

— Позвоните мне денька через три, обещаю — я вас не разочарую!

Взяв визитку, журналистка поднялась.

— Ну что же, я буду надеяться, господин подполковник!

— Я тоже, Хелен! — сказал он и протянул ей пропуск.

Протянув руку, девушка взялась за него пальцами и, мило улыбнувшись, выстрелила в лоб «Уэсбэшника» из ручки. Взглянув в последний момент с удивлением на неё, Задлиц рухнул лицом на стол и застыл в таком положении. Из-под его головы по столу начало разливаться кровавое пятно.

Сидевший до этого с отрешённым видом Бурлак оцепенело уставился на струящуюся по столу кровь. Очень медленно он приподнял голову и удивлённо уставился на стоящую напротив девушку.