Или того хуже.

Но теперь мысль о Бриннли вызывает у меня улыбку.

Много лет я ненавидела этого ребенка. Я не знала, мальчик это или девочка, как он выглядит, как его зовут. Не знала ничего, но все равно ненавидела.

Или, по крайней мере, пыталась убедить себя в этом.

Но потом, словив кайф, я представляла Леви отцом. Воображала, как он держит младенца. Поет ему колыбельные. Кормит из бутылочки. Как качает малыша на качелях или читает ему сказку. И все, о чем я могла думать, это то, как повезло этому ребенку с таким отцом, как Леви. Какой безопасностью, теплотой и любовью он окружил малыша. В те моменты я не могла притворяться, что ненавижу этого ребенка. Я любила его всем своим существом, просто потому, что его любил Леви.

И до сих пор люблю и трепетно обожаю.

Счастье Бриннли — результат моей потери, и, хотя оно причинило мне боль, я бы ничего не изменила.

Когда я подъезжаю к установленному возле дома Леви ограждению, Рыжий ставит машину на стоянку и вылезает наружу. Он объясняется с охранником, и тот убирает ограждение и пропускает нас. Я паркую грузовик на подъездной дорожке Леви и глушу двигатель. В тот момент, когда радио замолкает, он просыпается.

— Мы на месте, — мягко говорю я.

Он медленно кивает и сонно оглядывается. Рыжий подходит к его дверце и открывает ее, затем помогает Леви выбраться. Доктор сказал, что головокружение будет нормальным явлением, особенно в течение следующих суток, так что нам нужно внимательно за ним наблюдать.

Мы пробираемся в дом, сбрасывая обувь в прихожей возле гаража. Леви, кажется, передвигается нормально. Видно, что ему больно, но дезориентированным он не выглядит. Я иду за ним на кухню и наливаю стакан воды, чтобы он мог принять прописанное доктором лекарство.

— Так ты останешься? — прорезает тишину его голос, и хотя он звучит очень тихо, я слышу в нем надежду.

— Да. Шэрон придет завтра, но сегодня… — я пожимаю плечами. — Я вся твоя.

Рыжий принимает решение переночевать в моем трейлере через улицу. Это потребовало некоторого убеждения, но, в конце концов, он сдался, когда я заметила, что из трейлера прекрасно видно дом.

Как только Рыжий уходит, я следую за Леви вверх по лестнице, и когда мы достигаем лестничной площадки, он поворачивается ко мне.

— Останься со мной, — шепчет он, и я тут же киваю.

— Конечно.

Он берет меня за руку и ведет в маленькую спальню. Судя по размеру, это комната для гостей, но очевидно, что в ней живет Леви. Постельное белье смято. В шкафу полно одежды. Возле кровати свисает зарядное устройство для телефона, а на тумбочке лежит книга. Я ищу примыкающий санузел, но не нахожу его.

— Это хозяйская спальня? — спрашиваю я, и он замирает, сглатывая, прежде чем ответить.

— Нет. Хозяйская дальше по коридору.

— Это гостевая спальня?

Он пожимает плечами.

— Это моя спальня. Хозяйская теперь стала гостевой.

Я изучаю его, сжав губы, пытаясь разгадать смысл, стоящий за его словами. Жду, когда он расскажет больше. Он медленно моргает, и я не могу понять, вызвана ли задержка сотрясением мозга или нежеланием объяснять. Уже собираюсь спросить сама, когда он говорит:

— Другая спальня принадлежала Джулианне. Как только ее не стало, я превратил ее в гостевую. Нет смысла менять комнату. Мне здесь очень нравится.

— Вы с Джулианной не жили в одной комнате? — недоверчиво спрашиваю я.

Позволяю оставшейся части вопроса повиснуть между нами. Они не делили постель?

— Никогда. — Леви качает головой. — Я же говорил тебе. Я ее не любил. Я женился на ней, чтобы помогать, чтобы Бринн была в безопасности, но я не любил Джулианну, а она не любила меня.

Я сглатываю, пытаясь протолкнуть образовавшийся в горле ком.

— Бринн это не казалось странным?

Леви хмыкает, и это звучит мрачно.

— Бринн понимает.

— Вау. Я подумала… ну, не знаю, что я подумала.

Они были женаты почти четыре года и никогда не делили постель. Значит ли это, что они вообще не занимались сексом? Когда я смотрю на него, на моем лице, должно быть, отражается вопрос, потому что Леви грустно улыбается.

— Только один раз, рок-звезда. Только однажды.

Однажды. Всего один раз.

— Давай, ложись со мной, — зовет он, снова беря меня за руку и ведя к кровати, и я следую за ним. Когда он начинает снимать футболку и вздрагивает, я останавливаю его и беру дело в свои руки.

— Позволь мне.

Не сводя глаз с его лица, развязываю его шорты, затем стягиваю их с бедер, и они падают до щиколоток. Положив руки ему на талию, веду назад, пока он не садится на кровать. Он широко раздвигает ноги, и я встаю между ними, чтобы дотянуться до подола его футболки. Медленно поднимаю ткань, осторожно, чтобы не задеть бинты, прикрывающие порезы, и стягиваю ее через голову, после чего бросаю на пол рядом с шортами.