— Мне не помешала бы порция виски и ксанни, — честно отвечаю я. Это почти все, в чем я сейчас уверена (прим.: ксанакс или ксанни — одна из форм бензодиазепинов, оказывающих помощь при тревожности и бессоннице).

Рыжий ничего не говорит. Даже не подтверждает, что слышал меня. Что сказать на такое выздоравливающей алкоголичке и наркоманке? Заставить замолчать? Сказать: «о, нет, я знаю, что ты шутишь»? Он знает, что я не шучу. Он также знает, что никто и никакими словами не сможет это изменить. Не он. Не Мэйбл. Не Торрен или Джон. И уж точно не Хаммонд.

Только я.

Громко вздохнув, переосмысливаю его вопрос. Беру темную прядь своих новых волос и накручиваю ее на палец. В этом парике голова не чешется так сильно, как я ожидала. Как и рука с фальшивыми татуировками. Если бы я не видела себя в зеркало, то не заметила бы разницы.

Я пожимаю плечами.

— Видимо, скоро мы это узнаем.

Глава 22

САВАННА

— Хорошо, делаем двухчасовой перерыв на обед, а потом попробуем успеть снять следующую сцену до захода солнца.

Режиссер, Карен Эванс, обращается к нам со своего места рядом с одной из больших камер. Она что-то читает на планшете, хмурит брови, ее длинные седые волосы сейчас собраны в пучок на макушке. Весь день она давала мне указания и подбадривала, но я не могу не чувствовать ее разочарования во мне.

Я восхищалась Карен с тех пор, как приняла предложение сняться в фильме и поискала о ней информацию в Интернете. В пятьдесят один год она является одним из самых титулованных и уважаемых режиссеров Голливуда. Ее самый первый фильм стоил четыре тысячи долларов, длился двенадцать минут и получил специальную награду жюри на фестивале «Сандэнс». На тот момент ей было двадцать восемь.

Я ее чертовски обожаю. По большей части я так стараюсь сделать все правильно потому, что не хочу облажаться по-королевски перед Карен Эванс. В присутствии такой значимой фигуры мне нужно приложить максимум усилий.

Словно по сигналу, подъезжает гольф-кар Дакоты, откуда она машет мне рукой. Рыжий забрал Зиггс в трейлер несколько часов назад, так что его нигде не видно. Бросив последний взгляд на Карен, направляюсь к ожидающему меня трансферу.

— На съемочной площадке говорят, что ты не отстой, — объявляет Дакота, когда я плюхаюсь на пассажирское сиденье. Я тут же оживляюсь.

— Кто говорит?

— Другие ассистенты, один из звукорежиссеров и практически все статисты.

Я оглядываюсь через плечо. В массовке сейчас задействовано около пятидесяти человек. Ни с одним из них я не разговаривала, как и они со мной. Однако за мной наблюдали.

— Им можно верить? — подозрительно спрашиваю я, и Дакота смеется.

— Статисты могут быть немного ослеплены твоим звездным статусом, но работникам съемочной площадки верить можно. Для них ты просто еще одна актриса. Во всяком случае, они более критичны. Даже немного придирчивы. То, что ты получила хорошие отзывы после своей первой сцены? Это очень добрый знак.

Я вздыхаю с облегчением и посылаю ей улыбку.

— Спасибо, что сказала мне.

— Конечно, — щебечет она, а затем ухмыляется. — Однако не расслабляйся и не бездельничай. Их благосклонность легко потерять.

Я улыбаюсь и киваю.

— Поняла.

Когда в поле зрения появляется мой трейлер, Рыжий стоит на своем посту у двери, скрестив руки, а Зигги лежит у его ног. На Рыжем темные очки, и он неподвижен, как статуя. Очень пугающий.

— Он разговаривает? — спрашивает Дакота.

— Иногда, — криво ухмыляюсь я. — Обычно отчитывает меня за какую-нибудь глупость.

Она мычит, и я замечаю, что гольф-кар замедляет ход, но она не сводит глаз с Рыжего.

— Сколько ему лет?

Я кошусь на нее.

— А что?

Она пожимает плечами и ухмыляется.

— Я придерживаюсь правила не спать с ровесниками моего отца или кем-то старше.

— Сколько лет твоему отцу? — спрашиваю я со смехом.

— Пятьдесят два.

— Ты в безопасности, — шепчу я, но когда мы подъезжаем к трейлеру, я громко обращаюсь к Рыжему. — Эй, Рыжий, сколько тебе лет?

Одна темная бровь над зеркальными очками приподнимается.

— Ты знаешь, сколько мне лет, — невозмутимо говорит он.

— Ответь, сделай милость.

— Сорок пять.

Я с улыбкой перевожу взгляд с Рыжего на Дакоту и обратно.

— Спасибо.

Я слезаю с пассажирского сиденья, и Дакота сообщает мне, что вернется ровно через час и пятьдесят три минуты, после чего уезжает заниматься тем, что она занимается, когда не возит меня. Я наклоняюсь к Зиггс и глажу ее, и она радостно виляет всем телом, а затем иду в свой новый трейлер.