— Ладно, хорошо! — Он поднимает руки, как будто окончательно капитулируя. — У Вики огромные проблемы с деньгами. Она живет в какой-то нищенской конуре, где я бы даже собаку свою не поселил. Потому что бывший муж отобрал у нее буквально все — счета, квартиру, машину. Короче, она вообще теперь нищенка.

Злорадство в его голосе, когда он все это говорит, мне совсем даже не мерещиться.

— И ты, конечно, великодушно предложил свою помощь?

— Я похож на человека, который любит заниматься благотворительностью?

— Ты похож на чувака, который вообще не отдупляет, что на некоторые вопросы нужно отвечать прямо и четко.

— Да она сама ко мне прилипла! — снова кудахчет Егор, окончательно убеждая меня в том, что в нем нет ни капли мужественности. — Начала названивать, просить встретиться. Плакалась, что ей даже на жизнь не хватает, клялась, что до чих пор меня любит. Блядь, да что я тебе рассказываю, как будто ты не знаешь, как обычно бабы разводят мужиков на деньги.

— Знаю, — говорю коротко, но про себя добавляю, что так ведет себя совершенно определенный сорт женщин, к которым Виктория никогда не относилась.

«Ага, так же ты думал о ней, когда дарил акции вместо обручального кольца», — напоминает едкий внутренний голос, и мне вообще нечего ему возразить.

— То есть она теперь у тебя на содержании? — задаю самый последний вопрос, от которого сводит челюсть. Нарочно откладывал его до последнего. Почему? Зачем? Я же и так все про нее знаю, и если этот хер с горы скажет «да» — ничего принципиально не изменится.

— Она взяла мои деньги, если тебя это интересует. Ну а я не стал сопротивляться, когда Викуля захотела «отблагодарить». Сам понимаешь — мужские слабо…

Я не даю ему закончить — протягиваю руку, хватаю за грудки одной рукой, а кулаком другой просто тараню его нос. До приятного хруста, который словно живительный бальзам льется на мое изнасилованное им терпение. И тут же, пока баран словил болевой шок и даже не орет, и не сопротивляется, бью еще раз — теперь уже под челюсть, от чего его башка заваливается назад, словно у соломенной куклы.

— Бля-я-я-я-я-я — стонет Егор. — Су-у-у-у-ука…

Отпускаю его и позволяю себе еще минуту наслаждения тем, как он рассеянно машет руками около лица, пытаясь понять, куда делся его нос. Эту задачку ему без опытного лицевого хирурга ни хрена не решить. И что-то мне подсказывает, что в ближайшее время он точно не побежит к Вике выставлять счета за свои финансовые услуги.

Но когда выхожу из клуба — первым делом набираю водителя. Из больницы он отвозил Викторию домой. Максим отвечает мгновенное, как и любой исполнительный работник.

— Ты помнишь, куда отвозил Викторию?

— Да, Алексей Эдуардович. На Вокзальную, двадцать, корпус три.

Блядь.

Есть две вещи, которые я знаю о Вике. Вещь первая — она всегда была себе на уме, даже когда мы были вместе и я думал, что отхватил настоящее сокровище в женском обличии.

А вторая — она никогда не стала бы по доброй воле жить в жопе мира.

Прага — это очень и очень ответственно!

Я стою перед гардеробом, разглядывая весь свой не маленький арсенал одежды, прикидывая, что нужно взять с собой. Что вообще берут на такие мероприятия? Коктейльные платья или строгие костюмы? Или это что-то вроде «тусовки для своих», на которую можно прийти в кедах и свободном костюме? Ну, многие миллионеры, судя по фото в социальных сетях, именно так и ходят. А я чем я не Цукерберг?

Достаю сразу несколько шелковых платьев, прикладываю их к себе и долго рассматриваю свое отражение. Хорошо и в красном с открытыми плечами, и в светло-голубом, с верхом-утяжкой, который выгодно подчеркивает природную форму моей груди. Но для формального мероприятия, все же, ни одно не подходит. Да и что это будет за соблазнение строптивого, если в каждом наряде на мне словно висит огромная неоновая табличка с надписью: «Съешь меня!» То, что Лекс меня хочет, я и так знаю. Но, к сожалению, мужское желание затащить женщину в койку не имеет никакого отношения к серьезности других его намерений. А наше с ним прошлое и один мой нехороший поступок сильно усложняют именно эту часть моего плана.

— Ну ладно, — кривляюсь своему кислому отражению, — несколько нехороших поступков.

С тяжелым вздохом и скрепя сердце прячу платья обратно в шкаф. Подумав, останавливаю выбор на темно-сером узком платье самого что ни на есть пуританского силуэта, но приспущенные плечи делают его не таким скучным и если обыграть это соответствующими аксессуарами, то я буду выглядеть как какая-нибудь герцогиня, и пусть Лекс только попробует протянуть ко мне свои грязные лапы.

— Разве что в одной из этих лап будет маленькая коробочка с кольцом, — продолжаю разговаривать сама с собой, и воображая эту сцену, пару раз протягиваю вперед руку с растопыренными пальцами, воображая, как на одном из них огромный бриллиант. Лучше от «Тиффани».