Но они старались. Я заметил четверых, которые лучше остальных проявляли усердие.

Мне нужно сознаться, что она была среди них. Отличница, староста, активистка. Видеть мой курс без неё крайне непривычно. Девчонка всегда занимала первый ряд, место напротив меня. Мельком я разглядывал, как она хмурится, быстро записывая лекцию неровным подчерком, как задумывается и обхватывает кончик той ручки губами, что дал ей в первый день. Мне было приятно, что она пользуется ею, учитывая, что раньше я писал этой ручкой.

— Когда Бейби выйдет? — Иван тихо спросил Анну.

— Без понятия, — фыркнула девушка.

— Ты ездила к ней в больницу?

— Не было времени на выходных, — отмахнулась она.

— Давай нагрянем к ней вечером, а? Устроим сюрприз.

— У меня другие дела. Всё, молчи, не отвлекай.

Интересно.

Анна была её подругой, может не лучшей, но они всегда сидели рядом. И в чём причина, что она не навестила девушку? Не в том ли, что Лилия Николаевна соблазняла меня?

Да, я увидел сообщение на экране её телефона, и, мягко сказать, выпал из реальности на первые десять минут. Затем Арсений сказал, что она слишком тревожится от любой врачебной манипуляции, и он понятия не имеет, как её дообследовать. Тогда я посчитал, что хоть девчонка отлично играла на сцене, известного доктора ей не обмануть. Эта ситуация не была планом моего соблазнения.

У её подруги слишком раскрепощённая фантазия, и мне это не нравилось.

В субботу к ней приехал Тимофей Бондарев, о котором я составил определённое мнение, замечая его на университетской парковке каждый раз с новой пассией. Если он и моя студентка по-настоящему встречались, эта мысль тут же вызывала отвращение, то мне было её жаль, потому что рано или поздно она всё узнает, и я не желал видеть её зарёванной на парах.

Арсений, мой друг детства, а ныне хороший врач, присматривал и рассказывал о Лилии Николаевне, так как считал, что я увлечен ею. Не хотелось развенчивать его домыслы, мне было удобно интересоваться о состоянии девчонки, но я вовсе не беспокоился о ней.

Да, я опешил, когда она лежала без сознания. Никто не шевелился ей помогать, поэтому мне было необходимо взять ситуацию под контроль и не допустить потерю талантливой студентки.

Прокручивая события того дня, я зачем-то снова и снова вспоминал ощущения тепла её тела. Это чувство вызывало нечто странное, даже придумать не смог, как его описать. Мне хотелось обмануться и сказать, что это обычное возбуждение. Но это была неправда.

Я назвал её тогда по имени. Думаю, она не помнит. Я запретил себе это делать, потому что могу перестать воспринимать её студенткой. Я уже зашёл дальше, когда на лестнице прижимал девчонку к себе, когда задавал ей неуместные вопросы, когда вынудил пройти обследование. Я собирался пересечь границу снова, надеясь вытащить истину наружу.

Но меня испытывал тревожный голос внутри, что я не смогу сдержаться, а она не сможет убежать от меня.

Лилия… Николаевна! Её тяжело выкинуть из головы. Меня сводило с ума, что девчонка не на практике! Она должна быть здесь, напротив меня!

Сжав кулак, заставил себя переключить внимание на работу. Пока студенты читали документы, я разбирал задачи, уткнувшись в ноутбук. Вскоре мне удалось сосредоточиться.

Забыться надолго она не позволила. В середине дня я получил письмо:

«Если можно, то пришлите мне задания с практики. Я начну изучать материал сейчас и не сильно отстану по программе».

Студентка должна отдыхать в больнице, а не заниматься учебой. Какой тогда смысл в лечении?

Вот ей неймется.

Я не дам девчонке желаемое. Открыв почту, напечатал ей послание:

«Практику вы будете осваивать только в учебное время, Лилия Николаевна. Если я узнаю, что вы взяли задания у одногруппников, то начну считать это прелюдией к моему соблазнению».

Я рухнула в пропасть.

Или как называются те ощущения, когда преподаватель думает, что я флиртовала с ним, а у меня нет железных аргументов для возражения, я могу лишь ходить по комнате туда-сюда, наливаясь румянцем, и взволнованно смотреть на экран телефона.

Ну не мог он такое написать…

Как не мог? Вот же! Пять минут назад отправил письмо!

Точнее, Рахманов сделал это не всерьёз. Пошутил надо мной, как тогда на лестнице. Но зачем он так делал? Что он хотел этим сказать?

И всё же он видел сообщение Ани. Я почувствовала стыд. Как теперь смотреть ему в глаза? В любых неосторожных действиях мужчина подумает, что я стараюсь очаровать его.

Решено — полный игнор. Нажала на кнопку «Удалить» и плюхнулась на кресло у окна.

Октябрь полноправно хозяйничал на Земле, обрушив проливной дождь и грозные молнии. Погода отражала моё состояние, за выходные я успела погрустнеть. Аня не смогла или не захотела навестить меня, пришлось обратиться к соседке из общежития, чтобы она привезла вещи.